Джеремия Кэртин - Монголы на Руси. Русские князья против ханов восточных кочевников

Радость победителей была безгранична ввиду множества пленных. Но эта радость уменьшилась оттого, что в сражении погибло много монголов. Теперь люди узнали, хотя могли бы и раньше догадаться, что этот конфликт Юрий и Кавгадый затеяли без ведома хана и не по его приказу. Что они могли сделать в Твери с пленными? Михаил поселил Кончаку в своем дворце со всеми почестями и оказывал ей всяческое внимание. Кавгадыю и его приближенным тоже были оказаны всяческие почести: вручены подарки, устроены пиры. Монголы льстили тем, кто их развлекал, и восхваляли их щедрость, но это никого не могло обмануть. Они помнили, какие богатства потеряли в сражении и сколько пленных взято из их войска, и по их глазам было видно, что в их душах затаилась месть, пока они славословят.

Той зимой как раз перед Великим постом Юрий повел новгородцев против Михаила, который, не желая устраивать еще большее кровопролитие после своей недавней победы, вышел к нему навстречу, помешал Юрию переправиться через Волгу и послал ему такое сообщение: «Мы должны поехать к хану. Зачем воевать перед этим?» Юрий ответил дерзко, но в конечном счете согласился, что им обоим следует отправиться в Орду и попросить хана рассудить их. Михаил заявил, что Кончака и Борис будут немедленно выданы Юрию, и противники разошлись не сражаясь.

Но у Михаила случилось страшное несчастье: в его дворце умерла Кончака, и распространилась весть о том, что ее отравили. Гроб с телом этой несчастной женщины был отвезен из Твери в Ростов и передан родственникам Юрия. Михаил был придавлен горем. Злой рок, казалось, преследует его в его борьбе с Юрием.

Узнав, что Михаил готовится к поездке в Сарай, Кавгадый настоял на том, чтобы Юрий поспешил и опередил тверского князя, и в доказательство важности такой поездки он поторопился уехать сам. В пути он посоветовал Юрию собрать как можно больше людей тех князей, у которых были разногласия с Михаилом в вопросе выплаты дани, чтобы их можно было привлечь для дачи показаний против него.

Михаил прекрасно понимал, какое серьезное дело ему предстоит, так как в Орде было известно, что Кавгадый всегда представлял его хану в ложном свете, и сообщения об этом доходили до Михаила. Наконец к концу лета он понял, что не должен дольше мешкать. Во Владимире он встретил посла Ахмыла, от которого надеялся узнать что-нибудь о том, что происходит в Сарае. Ахмыл посоветовал поспешить; он не дал точной информации, только шепотом сообщил ему о надуманных обвинениях Кавгадыя. «Будь там еще до конца месяца, – сказал он. – Кавгадый сообщил, что ты не приедешь». Бояре отговаривали Михаила ехать; его сыновья сказали: «Пошли нас». Князь заколебался. «Один из твоих сыновей уже там, – сказали бояре. – Пошли еще одного сына». «Послушай нас, – умоляли сыновья. – Не езди. Тебя оклеветали. Отправь нас. Приедешь тогда, когда гнев хана уляжется».

Михаил долго размышлял. Наконец он сказал: «Хан не просил, чтобы приезжали вы. Он хочет мою голову. Если я не поеду, моя вотчина будет захвачена и много христиан погибнет. Я же и так когда-нибудь умру. Лучше умереть сейчас и спасти других». Он объяснил, как хочет разделить свою вотчину, дал советы сыновьям, написал завещание и простился с ними. На протяжении всей поездки в Орду он был мрачным и подавленным. Он был готов излить душу Узбеку, веря в его справедливость. И не сомневался, что хан был бы милостив, если бы только узнал обстоятельства ссоры. Но узнает ли о них хан?

Михаил добрался до Сарая и узнал, что хан Узбек в отлучке, и ему пришлось проехать еще тысячу верст, чтобы найти его у устья Дона на берегу Азовского моря. Сын Михаила Константин, который был до этого в Сарае, не мог дать своему отцу никакой информации, за исключением той, что одна из ханских жен имеет добрый характер; он нанес визит и понравился ей. От своих бояр, находившихся с Константином в Орде, он узнал, что хан не говорил о нем ничего плохого. В Орде все принимали его подарки благосклонно, но он не смог узнать ничего важного.

Наконец настал день, когда он должен был склониться до земли перед ханом Узбеком. Он не увидел никакого неудовольствия на лице хана; он казался таким же дружелюбным, как и тогда, когда дал ему ярлык на княжение; он не был ни добрым ни злым. В Орде было то же самое: ни добрый ни злой. Между собой он и Кавгадый или Юрий не проявляли друг к другу знаков внимания. Вся Орда была на их стороне, как показалось Михаилу. Все подтверждало слова его друзей, что Кавгадый всегда очернял его. Также говорили, что близкие хану люди неоднократно говорили ему о необходимости судить тверского князя. Когда хан пообещал сделать это, а потом забыл, они напомнили ему, что это дело важное и его не следует откладывать, что государство становится сильным путем демонстрации покровительства хорошим людям и наказания плохих.

Михаил прожил шесть недель в тревоге и ожидании суда. Потом его вызвали выслушать приговор. Хан, который так же много развлекался, как и занимался делами, готовился к большой охоте на Кавказе и в Закавказье. Удовольствие, как оказалось, совпало с политикой. Некоторые говорили, что он берет ордынское войско на большую охоту, а затем пойдет воевать на персидскую границу. Во всяком случае, перед отъездом он пожелал уладить некоторые вопросы, которые вызывали у него досаду, и внезапно сказал своим магнатам: «Судите Юрия и великого князя, а затем озвучьте ваше решение. Того, кто прав, я награжу, а виновного накажу». Это-то и было нужно Кавгадыю.

На следующий день позвали Михаила. Много жалоб прозвучало в его адрес: он утаивал ханскую дань; он отправил свои богатства в Ливонию; он просил помощи у папы римского; он занимал деньги у сборщиков налогов и князей и не вернул их; он был грабителем; он был несправедлив к подчиненным ему князьям – это, вероятно, относилось к Новгороду. Затем настала очередь двух крупных преступлений: он отравил Кончаку и воевал против ханских посланников.

Ордынские вельможи слушали дело; перед ними было большое количество жалоб. Кавгадый и Юрий были и среди судей, и одновременно свидетелями. Когда Михаил представил строгие отчеты о дани и списки того, что было взято у каждого отдельного лица, они вскричали: «Ты высокомерный и непокорный; ты оскорбил посланника хана Кавгадыя и воевал с ним; ты утаивал ханскую дань и отравил княгиню Юрия; ты разбил ханских магнатов». «Я повиновался хану, – ответил Михаил, – и повинуюсь ему сейчас; я отдал точно всю дань. Ханский посланник напал на меня с войском, а я был вынужден защищаться. После этого я воздал ему почести и преподнес дорогие подарки; я простился с ним, одарив его и выразив ему свое уважение. Я не убивал княгиню Юрия; ее смерть была естественной».