Филипп Гуревич - Мы вынуждены сообщить вам, что завтра нас и нашу семью убьют. Истории из Руанды

Впервые игра превратилась для интерахамве в работу в начале марта 1992 г., когда государственная радиостанция «Радио Руанда» объявила о «раскрытии» некоего плана тутси по массовым убийствам хуту. Это была дезинформация чистой воды, но в качестве упреждающих мер «самозащиты» ополченцы и деревенские жители в регионе Бугесера, к югу от Кигали, за три дня убили 300 тутси. Похожие убийства произошли в то же время и в Гисеньи, а в августе, вскоре после того как Хабьяримана — уступив жесткому давлению доноров международной помощи — подписал договор с РПФ о прекращении огня, тутси стали убивать в Кибуе. В октябре договор о прекращении огня был расширен и дополнен планами создания нового переходного правительства, в которое должны были войти и представители РПФ; всего неделю спустя Хабьяримана произнес речь, в которой объявлял это соглашение «жалким клочком бумаги».

А тем временем гуманитарные деньги продолжали течь в банковские сейфы Хабьяриманы и оружие продолжало прибывать — из Франции, из Египта, от южноафриканского режима апартеида. Порой, когда доноры выражали обеспокоенность убийствами тутси, случались аресты, но за ними вскоре следовали освобождения; дело не доходило даже до суда, не говоря уже об обвинении в массовых убийствах. Дабы успокоить нервы иностранцев, правительство представляло убийства как «спонтанные» и «народные» акты «гнева» или «самозащиты». Мол, деревенским лучше знать: бойням непременно предшествовали политические митинги с целью «подъема сознательности», на которых местные лидеры, обычно в компании со стоявшим рядом высокопоставленным чиновником провинциальной или национальной администрации, описывали тутси как сущих дьяволов — с рогами, копытами, хвостами и всем прочим — и приказывали убивать их, называя это на старом революционном жаргоне «рабочим заданием». МЕСТНЫЕ ЧИНОВНИКИ ПОЛУЧАЛИ СООТВЕТСТВЕННУЮ ВЫГОДУ ОТ УБИЙСТВ, ЗАХВАТЫВАЯ ЗЕМЛИ И СОБСТВЕННОСТЬ ИСТРЕБЛЕННЫХ ТУТСИ, А ПОРОЙ И ПОЛУЧАЛИ ПОВЫШЕНИЕ, ЕСЛИ ДЕМОНСТРИРОВАЛИ ОСОБЕННЫЙ ЭНТУЗИАЗМ.Да и убийц «из народа» тоже обычно вознаграждали мелкими подачками.

В ретроспективе массовые убийства начала 1990‑х можно рассматривать как генеральную репетицию того, что в 1994 г. поборники хутуизма сами называли «окончательным решением» [12] Аналогично «решению (еврейского вопроса)» в рамках геноцидальной политики Третьего рейха в отношении евреев. . Однако в этом ужасе не было ничего неизбежного. С наступлением эпохи многопартийности президент под давлением общественности был вынужден пойти на существенные уступки реформаторски мыслящим оппозиционерам, и потребовались титанические усилия экстремистского окружения Хабьяриманы, чтобы помешать сползанию Руанды к умеренности. Главной составляющей этих усилий было насилие. Консорциум лидеров аказу спонсировал и контролировал интерахамве , а также руководил собственными «эскадронами смерти» с названиями типа «сеть Зеро» и «группа Пули». Три брата мадам Хабьяриманы, объединившиеся с группой полковников и лидеров бизнес-мафии северо-запада, были членами-основателями этих групп, которые впервые начали действовать заодно с интерахамве во время массовой бойни в Бугесере в марте 1992 г. Однако наиболее важным нововведением событий в Бугесере было использование национального радио для подготовки почвы к убийствам и постепенного превращения многозначительного намека «мы против них» в категорически приказное «убей или будешь убит».

В конечном счете геноцид — это упражнение в развитии общественных структур. Энергичный тоталитарный порядок требует, чтобы народ поддерживал замысел лидеров, и хотя геноцид служит наиболее извращенным и претенциозным средством для этой цели, он также является и средством наиболее понятным и всесторонним. В 1994 г. весь остальной мир рассматривал Руанду как образцовый пример хаоса и анархии, ассоциирующихся с коллапсирующими государствами. На самом же деле геноцид был результатом порядка, авторитарности, десятилетий современного политического теоретизирования и идеологической обработки — в одном из самых педантично управляемых государств в истории. И, как ни странно это прозвучит, идеология геноцида — или то, что руандийцы называют его «логикой», — пропагандировалась не как способ создания страдания, а как средство его облегчения. Призрак абсолютной угрозы, которая требует абсолютного искоренения, связывает лидера и народ в герметическом утопическом объятии, и индивидуум — всегда раздражающий совокупность — перестает существовать.

Рядовые участники массовых убийств начала 1990‑х, возможно, получали мало удовольствия от послушного истребления своих соседей. И все же отказывались от этого немногие, а решительное сопротивление и вовсе было редкостью. Убийства тутси были политической традицией в постколониальной Руанде: они сплачивали людей.

В последние пятьдесят лет стало расхожей фразой утверждение, что поставленные на поток убийства холокоста ставят под вопрос концепцию прогресса человечества, поскольку наука и искусство способны вести сквозь знаменитые ворота — осененные лозунгом «труд делает свободным» — прямо в Аушвиц. Мол, не будь всей этой технологии, немцы не смогли бы убить столько евреев. Однако убийства осуществляли именно люди, а не машины. Лидеры руандийской «Власти хуту» прекрасно это понимали. Если хорошенько «раскачать» людей, которые станут размахивать мачете, технологическая недоразвитость не будет препятствием для геноцида. Оружием были люди, а это означало — все люди: всё население хуту должно было истреблять всё население тутси. Вдобавок к обеспечению очевидных численных преимуществ эта схема полностью исключала возникновение любых вопросов об ответственности. Если причастны все, то понятие причастности теряет смысл. Причастность — к чему? Хуту, который считал, что существует нечто такое, к чему можно быть причастным, не мог не быть сообщником врага.

«Мы, народ, обязаны взять на себя ответственность и стереть с лица земли эту мразь», — объяснял Леон Мугесера в ноябре 1992 г. в той же самой речи, в которой призывал хуту вернуть тутси в Эфиопию по реке Ньябаронго. Мугесера был образованным человеком с университетским дипломом, вице-президентом НРДР, близким другом и советником Хабьяриманы. Его голос был голосом власти, и большинство руандийцев до сих пор способны довольно точно цитировать отрывки из его знаменитой речи; члены интерахамве часто хором повторяли особенно полюбившиеся им фразы, отправляясь убивать. Закон санкционирует убийство «сообщников тараканов», говорил Мугесера и спрашивал: «Что нам еще нужно, чтобы привести приговор в исполнение?» Члены оппозиционных партий, говорил он, «не имеют никакого права жить среди нас», и как один из лидеров «единственной Партии» он исполнял свой долг — распространять призыв к оружию и учить людей «защищать себя». Что же касается самих «тараканов», «чего мы ждем, почему не истребим эти семьи?», недоумевал он. Мугесера призывал тех, кто пришел к процветанию при власти Хабьяриманы, «финансировать операции по уничтожению этих людей». Он говорил о 1959 годе, о том, что было чудовищной ошибкой позволить тутси жить. «УНИЧТОЖАЙТЕ ИХ, — ГОВОРИЛ ОН. — ДЕЛАЙТЕ ЧТО ХОТИТЕ, НО НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ ИМ УЙТИ».И еще говорил: «Помните, что человек, чью жизнь вы спасли, безусловно, не станет спасать вашу». Закончил он речь словами: «Гоните их прочь. Да здравствует президент Хабьяримана!»