Коллектив авторов История - Брежнев и Насер. Из истории советско-египетских отношений. Документы и материалы, 1965–1970 [сборник]

Гречко что-то сказал Брежневу, а тот ответил, что проблема не только в командах. Ракеты — лишь часть сложной системы защиты, они требуют авиацию. «Хорошо, — ответил Насер. — Отправьте и самолеты». Брежнев ответил, что это будет шаг с серьезными международными последствиями. Он создаст кризис в отношениях с Соединенными Штатами. Насер спросил: «Почему американцы могут всегда увеличивать свою поддержку, а мы иногда ведем тебя так, будто запуганы…» Брежнев перебил его: «Мы никого не боимся. Мы сильнейшие на этой земле. Но вы должны понять, что это повлечет значительный риск, и я не уверен, что мы должны сделать это. Мы должны взвесить нашу позицию». Насер сказал: «Что касается меня, то я сделал необходимые расчеты. Будем откровенны. Если вы не предоставите того, о чем я прошу, то все подумают, что единственное решение находится в руках у американцев. Мы никогда не видели, чтобы американцы не поддержали израильтян. А Египет — антиимпериалистический пост на Ближнем Востоке, и если Египет уступит американо-израильской силе, то и весь арабский мир падет. Мы не просим воевать за нас, мы хотим сохранить нашу независимость. Но я вижу, что вы не готовы помогать нам так, как Америка помогает Израилю. Это оставляет мне единственную возможность: возвратиться в Каир и сказать людям правду. Я скажу им, что пришло время мне уйти и передать дела проамериканскому президенту. Если я не могу спасти их, это сделает кто-то другой. Это мое последнее слово».

Слова Насера наэлектризовали обстановку. Потом встал Брежнев и сказал: «Товарищ Насер, не говорите так. Вы ведь лидер…» Насер перебил: «Я лидер, которого бомбят каждый день в моей собственной стране, чья армия брошена на произвол судьбы и чей народ беззащитен. Я имею право сказать людям неприятную правду — что нравится им это или нет, американцы владеют миром. Я не собираюсь сдаваться американцам. Кто-нибудь другой займет мое место и сделает это».

Русские вскричали: «Пожалуйста, давайте договоримся. Что Вы действительно хотите? Дайте нам еще один день, и мы посмотрим, что можно сделать». Насер ответил, что не может ждать еще день. Русские предложили прерваться на десять минут и начали обсуждение. Египетская делегация вышла на улицу. «Итак, — сказал я, — мы на грани?» «Нет, — сказал Насер. — Это не шутки. То, что я сказал, было моим твердым убеждением. Я бы обманул людей, если бы повел себя по-другому. Мы обучали армию, но израильтяне используют тактику, которую мы не можем отразить — налеты в глубину, налеты на гражданских. Когда дети погибают и солдат убивают, потому что у них нет защиты, ситуация полностью меняется».

Советские решили, что отправка зенитчиков на SAM-3 в Египет настолько серьезна, что для этого нужно решение Политбюро. Его членов собрали со всей страны, и они приезжали в своих черных машинах со спущенными шторками. Впервые за мирное время двенадцать советских маршалов прибыли на заседание Политбюро.

Мы вернулись на Виллу номер один, чтобы пообедать. Следующая встреча была назначена на шесть часов. Как только мы вошли в комнату, стало ясно, что решение принято. Брежнев выступил первым. «Товарищ Насер, — сказал он, — Советский Союз сегодня принял решение, которое может иметь серьезные последствия. Это решение не похоже ни на одно, которое мы принимали раньше. Оно нуждается в Вашей поддержке и требует от Вас сдержанности». Затем нам сказали, сколько батарей SAM-3 передадут нам и где они будут стоять, а также количество людей, которые приедут вместе с ними. Будут посланы восемьдесят советских самолетов, а до них — четыре высоколетящих сверхзвуковых самолетов-разведчиков Х500, как их называли русские. На Западе их знают как МИГ-25. Примерно 1800 египтян должны прибыть в Советский Союз на шестимесячную подготовку.

На этой встрече мы увидели другую атмосферу — и маршалы, и политики были довольны принятым решением, но среди части из них, особенно у Косыгина, известного пессимиста, энтузиазм смешивался с беспокойством.

Насер взял ответное слово. Он понимает исторический характер принятого решения и благодарит за него. Египет не будет играть с тем, что ему дано. Напротив, он намерен быть как можно тише, потому что главная цель — подготовка вооруженных сил. Я обещаю, что с той помощью, которая придет, мы сможем завершить нашу подготовку к битве. «Я хочу, чтобы ваши команды были у нас ограниченное время, — сказал он русским. — Я не хочу, чтобы они оставались в Египте, когда начнутся военные действия. Но переходный период будет очень трудным, и они помогут нам сократить его. И если израильтянам будет разрешено и дальше разрушать мораль публики и армии, они смогут прийти и взять то, что хотят. Мы никогда снова не сможем высоко держать головы».

В какой-то момент Брежнев покинул свое место посередине на другой стороне стола и подошел ко мне. «Господин Хейкал, — сказал он, — все это секрет». Я ответил, что, конечно, знаю, что это секрет. «Но важно, — сказал Брежнев, — чтобы это осталось секретом надолго. Конечно, когда-то американцы и израильтяне узнают об этом, но пока это не случится, мы идем по вашу душу. Как мы представим это миру? Я хочу, чтобы Вы разработали схему, чтобы мы отвергли кампанию, ведущуюся несомненно против нас — против Египта и Советского Союза». Я сказал: «Мистер Секретарь, дело государственных людей принимать большие решения. Мы всегда найдем средства, с помощью которых представим их миру». <���…>

Когда мы вернулись в Каир, то первым делом нужно было подготовить позиции для новых ракет. Гражданские лица внесли в это дело героический вклад. Но программа оказалась дорогой и в деньгах, и в людях. Египту не хватало цемента, и он был ценнее золота, поскольку в это время завершалось строительство Высотной плотины, и правительство оказалось вынуждено строить две Высотные плотины одновременно, одну в Асуане, а другую для ракет. Получение цемента для ракет было приоритетом.

В начале апреля первые разведывательные самолеты прилетели, и мы разместили их на воздушных базах в Гаканлисе и Бени Суэйфе, в пустыне недалеко от Александрии. 18 апреля они впервые столкнулись с израильтянами. Израильские самолеты приблизились к Сухне, русские самолеты ввязались в бой, и израильтяне повернули назад к Синаю. Русские отпугнули израильтян, при этом все переговоры между ними шли по-русски. Об этом сообщили Насеру, он был смущен. Как это соотносится с необходимостью соблюдать секретность? По моей теории, это была игра между сверхдержавами: это был сигнал американцам, что русские появились в Египте. Каковы бы ни были объяснения, израильтяне все поняли. После 18 апреля больше не было налетов вглубь страны.

Такое же объяснение может быть у забавной истории с прибытием в Александрию через несколько дней первой партии ракет. Опять же, строго придерживаясь секрета, мы организовали прибытие корабля ночью и размещение его в дальней части порта. Началась разгрузка. Когда она была закончена, русские, к нашему изумлению, выбрали путь к месту установки ракет через центр города, и в полночь, сидя на грузовиках, махали людям и кричали «асдика» (друзья). Из этого был сделан вывод, что русские уведомили американцев о прибытии ракет, так же, как американцы уведомили русских о продаже оружия Ирану.