Ханна Джевелл - 100 величайших хулиганок в истории. Женщины, которых должен знать каждый

Одним из крупнейших разочарований за карьеру Мэри стал Руссо, потому что она восхищалась его философией мысли, но решительно не принимала его представления о женщине. Он считал, что женщины от природы склонны к подчинению и рождаются для того, чтобы «подчиняться мужчине и терпеть от него даже несправедливость». Нужно всего лишь посмотреть, в какие игрушки играют дети, и все сразу же станет на свои места. Стоит отметить, что дети выбирают эти игрушки, конечно же, в вакууме, а окружающее общество никак не влияет на их решения о том, что их должно привлекать. Что мы получаем в итоге? «Мальчикам нравится движение и шум, барабаны, волчки, игрушечные повозки; девочки предпочитают то, что приятно на вид, и то, что можно использовать в наряде — зеркальца, украшения, кукол. Кукла занимает особое место в играх девочек; это показывает, что девочка инстинктивно склонна всю жизнь заниматься хозяйством». Да, все верно, именно поэтому из девочек вырастают мамы, а из мальчиков — барабаны.

Благодаря своей блестящей аргументации он также сделал вывод, что женщинам следует получать только то образование, которое поможет им заботиться о мужчинах дома, и, знаешь, может, если звезды сойдутся, даже скромненько и сдержанно поддержать беседу за ужином, Во всем остальном же им следует полностью полагаться на гениальность своих мужей.

«Идеи Руссо жизнеспособны в том случае, — отвечала Мэри, — если мужчина достиг совершенного интеллекта одновременно с тем, как зрелости достигло его тело, и тогда муж и жена станут едины и будут опираться только на его понимание; изящный плющ и крепкий дуб, который он обвивает, образуют единое целое, и их сила и красота будут одинаково видны. Но, увы! Мужья, как и их спутницы, — часто лишь не повзрослевшие дети; к тому же, благодаря дебоширству юности, мужчины редко пребывают в хорошей форме — а если слепой ведет слепого, то не нужно большого ума, чтобы осознать последствия…».

В просвещенных кругах XVIII века это прозвучало еще как язвительно!

ОТЛИЧНО, ПОРА ПЕРЕЙТИ К СЕКСУ!

Ты уже знаешь, что Мэри Уоллстонкрафт называли «философом-неряхой». Кроме того, оказывается, она была еще и немножко распутна — по крайней мере, по стандартам британского среднего класса XVIII века. На самом деле скандальную репутацию она заслужила лишь тем, что за всю жизнь у нее было всего трое мужчин, ну, может, еще одна женщина, так что нам ли, блудницам современности, ее судить?

Первой ее большой любовью был Генрих Фюссли, что звучит как «мюсли», но на самом деле так звали мужчину. Причем женатого, вот так вот. Они познакомились в 1788 году. Он был художником и писателем, и это уже могло бы стать тревожным звоночком, но Мэри страстно влюбилась в него на целых три года. Мэри больше не могла без него жить и попросила его жену Софию пожить в их доме и стать «духовной супругой Генриха». София не то чтобы была в восторге, так что Мэри пришлось одной переехать во Францию, как это обычно и бывает, когда пытаешься залечить разбитое сердце и завести друзей-радикалов.

Французская революция была в полном разгаре и как раз переживала конфетно-тюремный период, а букетно-гильотинный тогда еще не наступил, Мэри познакомилась с американским капитаном Гилбертом Имлеем, снова влюбилась и залетела, Когда все стало слишком гильотинно, Гилберт уехал из Франции «по делам» и оставил ее одну с животом. Она родила дочь, назвала ее Фанни (лол) и с гордостью писала своему другу: «Моя малышка начинает так МУЖЕСТВЕННО есть, что ее отец язвительно намекает, что она напишет вторую часть „Прав женщины“». Зачет.

Когда тебя бросили во время беременности, это должно стать еще одним тревожным звоночком, но сердцу не прикажешь, и Мэри по-прежнему была влюблена в Гилберта, Он отправил ее в Скандинавию, чтобы она помогла ему разобраться с какими-то делами, и Мэри с радостью на это согласилась, а когда вернулась, то обнаружила, что у него новая женщина, Мэри ничего не оставалось, кроме как броситься с моста в Темзу, но, к счастью, ее спасли.

Гребаный Гилберт. По крайней мере, из этой истории Мэри смогла создать блестящий литературный труд — «Краткое пребывание в Швеции, Норвегии и Дании», — основанный на письмах о ее разбитом сердце и отчаянии.

В конце концов Мэри нашла своего спутника в лице Уильяма Годвина, философа и историка. Они уже как-то встречались на званом ужине, где громко спорили о религии. Пять лет спустя после этой встречи Мэри нагло заявилась к нему домой, чтобы обсудить роман Руссо. Они стали любовниками и писали друг другу эротические письма, в которых в основном говорилось о том, как они краснеют от стыда, и в которых слишком много аллюзий и метафор (правда, в XXI веке они вряд ли вызовут у кого-то эрекцию). Но, видимо, для этих двоих писем было достаточно, и скоро Мэри снова забеременела. Они поженились, чем потрясли всех своих друзей, которые не знали, что Мэри так и не вышла замуж за Гилберта, этого бесполезного мужчину, который только зря занимал место в пространстве.

Супруги были очень счастливы, они наслаждались обществом друг друга, играли с первой дочкой Мэри, участвовали в интеллектуальных дебатах и занимались чем-то, после чего краснели от стыда. Все это закончилось, когда Мэри родила и после родов умерла от инфекции. Уильям был опустошен и писал своему другу: «У меня нет ни малейшей надежды, что когда-нибудь я буду снова счастлив». Вот бы они встретились раньше и провели побольше времени вдвоем, вместо того чтобы Мэри потратила годы на Гилберта. Вот бы женское здравоохранение не было таким отстойным, что тогда, что сейчас.

После смерти Мэри Уильям опубликовал мемуары о ее жизни, в том числе все скандальные подробности ее свободнойсексуальности. Как только до этих мемуаров добрались ханжи, то сразу же стали использовать ее сексуальную свободу как доказательство того, что суфражистки, защитницы прав женщин, феминистки, да и вообще все женщины — просто шлюхи. Так что в XIX веке более консервативные борцы за права женщин отодвинули Мэри в сторону, посчитав троих мужчин слишком большим и скандальным числом на свой вкус, но к XX веку более смелые женщины снова стали почитать ее как героиню.

Дочь Мэри Уолстонкрафт, которую очень оригинально назвали Мэри Уолстонкрафт Годвин, стала писательницей и подарила миру «Франкенштейна», уже под фамилией мужа — Мэри Шелли. Как жаль, что Мэри и Мэри так толком и не пообщались.

Примечательно в Иде Уэллс то, что она совершила не один, не два и не три, а миллиард замечательных подвигов за 68 лет жизни. Каждого из этого миллиарда достижений хватило бы, чтобы заслужить ей право на вечную славу, но почему-то сегодня еще далеко не у каждого журналиста Америки есть татуировка с ее именем на теле, а, по идее, должна быть. Так что нам снова придется признать, что еще одна выдающаяся женщина не получила должного признания в истории.