Вольфганг Акунов - Гунны — страх и ужас всей Вселенной

• Др.-кит. *уаt-tэ:j («жена шаньюя») – пратюрк. *xatun из согдийского *xuten.

• Др.-кит. *tonh («молоко, кумыс») – праиран. *dauy-na («молоко одного удоя»)

• Др.-кит. *bjas sa («гребень») – от праиран. корня *pas- («расчёсывать»).

Кроме того, название «хунну» схоже с наименованием индоевропейских кочевников Центральной Азии «жунов» (Википедия)

Теорию о принадлежности языка хунну к енисейской семье защищали Э. Пуллиблэнк и А. Вовин (Википедия).

Г. Дёрфер считает недоказанными любые предположения о родстве языка (хуннов с каким-либо иным языком – В.А.) (Википедия).

Традиционная китайская историография пишет, что все соседние с Китаем народы произошли от китайцев и, согласно китайской традиции, хунны возникли из смешения китайских эмигрантов в степь и степных кочевых племен… Согласно китайским мифам, когда… в Китае была свергнута династия Ся, Шун Вэй, сын Цзе, последнего правителя Ся, бежал на север, и с ним бежали многие подданные. На южной окраине (пустыни – В.А.) Гоби они встретили племена сяньюнь и хуньюй и со в временем смешались с ними » (Википедия).

От себя добавим к процитированной выше удивительной разноголосице (тут тебе и предки-монголы, и предки-тюрки, и предкиенисейцы, и предки-иранцы, и еще Бог знает кто!), что на родство с гуннами-хуннами (во всяком случае, с их частью – оногурами) притязают – причем, не в последнюю очередь! – венгры-мадьяры (угры-унгары-маджары). Представители финно-угорской языковой семьи, потомки древних угров, которым в латинском названии их родины – «Хунгария» и в ее современном немецком названии «Унгарн»– явственно слышится память о хуннах (по-гречески – уннах). И среди которых до сих пор огромной популярностью пользуется мужское имя Аттила. А ведь это имя носил навсегда вписавший его кровавыми буквами в анналы мировой истории и прозванный «Бичом Божьим» повелитель отчаянных гуннских «кентавров». Столь же яростных и сеющих повсюду страх, как и стремящиеся слыть гуннскими отпрысками венгры, в пору своей кочевой жизни! Кстати говоря, еще Ник-коло Макиавелли писал в своей «Истории Флоренции»: «Гунны (…) кочевая народность, захватили Паннонию, провинцию по ту сторону Дуная, которая, приняв имя этих гуннов, получила теперь название Хунгарии»…

Вся эта противоречивость оценок, от пестроты которых у неспециалистов прямо-таки пестрит, или рябит, в глазах, усложняется еще и следующим обстоятельством. Некоторые авторитетные ученые в ходе своих исследований изменили свою точку зрения, скажем, на вопрос происхождения гуннов от монгольских (или немонгольских) сюнну. Способность отказаться от своей прежней точки зрения, признать ее, под давлением новых установленных фактов, неверной, устаревшей, свидетельствует о научной честности и мужестве ученого, для которого не должно быть ничего выше истины. К числу таких честных и мужественных ученых принадлежал, скажем, Д.Б. Бьюри, автор фундаментальной «Истории поздней Римской империи». В ней он оценивал версию происхождения гуннов от сюнну так: «Прыжок от царства Северное Чеши (княжества предков нынешних чувашей, расположенного в Турфанском оазисе, на дне Люкчунской котловины, связанного с державой хунну-сюнну тесными экономическими, родственными и политическими узами, поставлявшего хуннам необходимые предметы ремесла и продукты земледелия и разгромленного в 103 г. до Р. Х. 20-тысячным войском китайского полководца По-ну, шедшего через Турфанский оазис походом на хуннского правителя Ушилу – В.А.) до степей России – сальто-мортале в неизвестность, и совершающий его скорее летит на крыльях фантазии, чем опирается на факты».

Чтобы достичь поставленной нами перед собой цели, мы вынуждены, по ходу нашей истории, излагать ее продолжительные периоды, как раз «летя на крыльях фантазии». Ибо, используя иные средства, продвинуться к цели не сможем. Но при этом мы не усматриваем необходимости непременно отдавать приоритет какой-либо одной из приведенных выше точек зрения, гипотез и теорий. Правда, сам Бьюри к концу жизни стал склоняться к признанию родства между гуннами и сюнну. Однако почти одновременно с этим, благодаря исследованиям другого ученого, немца Альтгейма, включившего в круг интересов гуннологии область так называемых «белых гуннов» (эфталитов, хионитов), открылось немало новых аспектов вопроса происхождения гуннов от сюнну. Они, естественно, не удовлетворят нас, в качестве окончательного решения проблемы. Но, вне всякого сомнения, помогут нам лучше понять целый ряд черт гуннского «национального характера».

Знаменитый немецкий синолог Я.Я. М. де Гроот, составивший обширный свод источников о гуннах-хуннах-хунну-сюнну дохристианского периода, вообще не касается спорного вопроса о родстве гуннов с сюнну. Свою позицию он обосновывает достаточно иронично: автор-де старался, по возможности, дистанцироваться от упоминания и обсуждения того немногого, что было то тут, то там написано о народе гуннов в упоминавших его китайских источниках. Тем самым автор позволяет заподозрить себя в слабом владении литературой по данному предмету. Однако, автору легче вынести подобное подозрение, чем угрызения совести из-за того, что он, ради так называемой немецкой основательности, способствовал продлению существования высказанных когда-то кем-то мнений, кажущихся ему вздорными, нелепыми и необоснованными. Поскольку он уверен, что многое из написанного – особенно на научные темы – должно быть не сохранено, а как можно скорее предано забвению.

Правда, это могущее показаться нам, по меньшей мере, признаком некой странности, если не сказать, чудаковатости характера, самоограничение Гроота ничуть не помешало ему разъяснить, на основе анализа принципов китайского произношения, всем читателям его свода, следующее. Народ, именуемый в китайских источниках «хунну» (в другой транскрипции: «сюнну»), в действительности назывался «хунгнур», или «хунур». Не знаю как уважаемым читателям, а автору настоящей книги сразу вспоминаются монгольская «золотая водка» его далекой юности «Алтан Гогнур», монгольские топонимы Хехнур-Кукунор и Лобнор! Китайцы, не произносящие согласный звук «р» и не имеющие в своей письменности графем (иероглифов) для его обозначения, вынуждены были писать это слово в форме «хунну». Аналогичным образом, по Гумилеву, и этноним воинственных кочевников «сирбир», «сирвир», «савир», «сивир» или «сибир» превратился, в китайской транскрипции, в «сяньби»; «савиров», кстати, именуют иногда «желтыми гуннами». Порой же китайцы пренебрежительно называли хунну просто «ху», собирательным именем всех «варваров Севера». Ориентируя при этом все стороны света, естественно, на центр мира – Китайскую державу, «Срединное государство», «Поднебесную», традиционно отождествляя ее с обитаемым миром, «миром людей». Как греки и римляне – «свою» Ойкумену.