Вольфганг Акунов - Гунны — страх и ужас всей Вселенной

В представлениях древних народов орел был тесно связан с громом и молнией. Его изображали с молниями и громовым перуном (греч. фармакон, санскр. ваджра) в когтях. При этом самого орла – носителя молний – молния никогда не поражает, и, согласно народным поверьям, блеск орлиных клювов различим даже сквозь самые плотные и темные грозовые тучи. Гунны, как и другие народы, кочевавшие в открытой степи, не имея защиты от молний, бессильно ожидавшие в своих открытых всем ветрам шатрах милости или немилости от повелителей небесных бурь, не могли не почитать громовника-орла. Орла почитали как грозовую птицу и метателя молний, в качестве особого священного животного – птицы, приближенной к миру богов или, по крайней мере, духов. Когда же хунну, наконец, ощутили себя достаточно сильными для того, чтобы самим обрушиться грозой, через безлюдную степь, на города густо населенной Европы, на пути у них встали римские ауксилиарии и легионарии, с чьих боевых значков грозил пришельцам тот же громовник-орел.

Следовательно, коль скоро Аттила считал себя равным римским императорам и мечтал о том времени, когда никто больше не посмеет отказать ему в императорском титуле, речь для него шла уже не только о том, чтобы стать императором, но и о том, чтобы орлы, служащие сильнейшему, верховному владыке, служили теперь лишь ему.

«Исключительность, с которой орел в находках эпохи Аттилы используется в качестве изобразительного мотива, является самым убедительным указанием на существование целого мира представлений, в котором эта царственная птица олицетворяла верховное божество и Творца Вселенной» (Вернер).

Но, если орлы были исключительным символом властей предержащих, если носить украшения с этим символом счастья и победы и брать их с собой в мир иной, было дозволено лишь представителям правящей верхушки – гуннским князьям и вождям – то спрашивается: какими символами и оберегами украшало себя гуннское простонародье? Предположение, что простой гунн, рядовой конный воин, «черная кость», вообще-то, вряд ли много размышлял об устройстве Вселенной, сотворении мира и божественных иерархиях, кажется, не слишком далеко от истины. Однако даже самый последний гуннский конник был, вне всякого сомнения, не в меньшей мере, чем гуннские князья и воеводы, вовлечен в Большую Азартную Игру, ставкой в которой была власть над всем обитаемым миром. Над миром, который гунны твердо намеревались покорить. Этот гуннский конник находился на чужбине, в чуждом мире, ежедневно грозившем ему гибелью. Какие же обереги он брал с собой в поход с далекой родины? Какие амулеты получал он в путь-дорогу от любящей матери, если принадлежал уже ко второму поколению, если появился на свет уже во время Великого переселения гуннского племени на Запад?

Найти ответ на этот непростой вопрос помогли археологические раскопки гуннских могильников времен расцвета державы Аттилы. Их результаты дают нам достаточно ясный ответ (особенно, если сравнить их с результатами филологических и иероглифических головоломных построений и чисто умозрительных спекуляций на основе письменных источников). Совместными усилиями археологов (главным образом, советских и венгерских) удалось составить представление о религиозных воззрениях гуннов.

О них свидетельствует вполне определенная и бросающаяся в глаза группа артефактов, найденных среди предметов гуннского погребального инвентаря. Речь идет о небольших шариках и каменных бусинах, подвешенных к гуннскому «короткому» (по выражению китайских летописцев) оружию – в первую очередь, мечам и кинжалам, и, совершенно очевидно, не имевших никакого практического значения с точки зрения боевого применения и хранения клинкового оружия. Ученые считают их магическими подвесками к мечам. То, что мечу придавалось совершенно особое значение, явствует из истории с обретением гуннским пастухом, с помощью быка или коровы, «меча бога войны», изложенной нами выше. Меч (или, если угодно, палаш) был для гуннов совершенно необходимым ударным оружием (хотя они имели на вооружении также боевые ножи, копья, клевцы и булавы). Конь и меч (или же мечи – согласно Никонорову и Худякову, многие гуннские воины имели не один, а два меча – длинный и короткий), наряду с луком и стрелами, были вернейшими друзьями и товарищами гуннов, предметами их военного обихода. Образуя, так сказать, самую суть и основу существования всего гуннского народа, преисполненного решимости жить исключительно войной и грабежом.

Целый ряд материалов особенно подходил для изготовления из них магических подвесок к мечам. Подвески могли быть сделаны из скромного серого камня, добытого, возможно, на родине гуннов, в горах Центральной Азии. Однако гуннские подвески, судя по всему, выполняли свои охранительные функции и в случае, если представляли собой не древние амулеты из дикого камня, а стеклянные бусины, не сотворенные бессмертными богами или духами (как камень), а изготовленные смертными людьми. Значит, решающее значение имел не материал, из которого были изготовлены подвески, а какие-то практические или символические процедуры, манипуляции, произведенные над ними гуннскими шаманами, прежде чем признать их способными защищать владельца меча или оказывать положительное воздействие на меч как таковой и на исход сражения с его боевым применением.

Эти подвески к мечам встречаются повсюду, где находят иные свидетельства пребывания гуннов. Например, человеческие черепа, деформированные типичным гуннским (упомянутым еще античными источниками) образом. Или характерные для гуннов металлические зеркала, не разбивавшиеся и не ломавшиеся, даже проехав в седле своего владельца хоть пол-света. Гуннские древности датируются 800-летним периодом – начиная с эпохи Модэ-Маодуня и его дальних завоевательных походов. Их находят в захоронениях, разбросанных на огромном пространстве – от нашей Оренбургской области до могильника Сентеш-Киштёке (считающегося гуннско-сарматским, т. е. гунно-аланским могильником) в Венгрии. Близ Магнитогорска на Южном Урале археологи нашли магическую подвеску к длинному мечу «сарматского типа», изготовленную из полудрагоценного камня халцедона. В Астраханской области – подвеску к гуннскому луку в виде стеклянной бусины. Близ немецкого города Веймара (Тюрингия) – темно-зеленую каменную бусину, подвешенную к мечу длиной 115 см с навершием эфеса из халцедона. В отчетах археологических экспедиций о раскопках упоминаются аналогичные гуннские древности, найденные, среди предметов могильного инвентаря, также в Казахстане, на Северном Кавказе, в Крыму, под польскими городами Краковом и Вроцлавом, в Венгрии, под Веной, в Нижней Австрии, Рейнско-Гессенской области Германии, Восточной и Северной Франции и т.д. и т.п. – везде, где побывали гунны.