Вольфганг Акунов - Военно-духовные братства Востока и Запада

«Вобрав в себя фланговые прикрытия, колонна двинулась к высокой горе. Прибыв к подножию Циллертальского горного массива, маленькая группа офицеров СС после короткой факельной церемонии подняла на плечи тяжелый свинцовый ящик. После того, как таинственный груз был поручен их заботам, они направились по тропе, ведущей к леднику Шлейгейс у подножия горы Гохфельс (3000 м). Именно там, на краю снежного обрыва, и был зарыт объект. Скорее всего это был Грааль из Монсегюра».

Что же хранит в себе в действительности этот таинственный свинцовый ящик, погребенный в снегах среди вечных льдов? Каменные скрижали с языческими надписями, содержащие вечные законы арийцев, аналогичные десяти заповедям Моисеевым?

Если это так, то эти новые скрижали законов, предназначенные служить руководством для тех, кому суждено пережить катаклизмы нашей ракетно-атомной цивилизации, могут быть обнаружены при сползании ледниковой морены, ожидаемом предположительно в середине XXI века. И, если Альпы наконец вернут свой клад, мы, вероятно, сможем убедиться в том, какой из гипотез о происхождении и предназначении Грааля (включая гипотезу космического компьютера) нужно будет отдать предпочтение…

Как говорится, поживем-увидим…

Обычно в сознании православного (да и не только православного) человека феномен военно-монашеских или, как их еще называют, духовно-рыцарских орденов [2] связывается с римско-католической верой или, во всяком случае, с западноевропейской культурно-исторической традицией. У всех обычно «на слуху» возникшие в эпоху Крестовых походов ордены странноприимцев-иоаннитов, храмовников-тамплиеров, кавалеров Святого Лазаря, Святого Фомы из Акры, немецких (или тевтонских) рыцарей. Несколько меньшей известностью пользуются аналогичные духовно-рыцарские братства Иберийского полуострова – ордены Святого Иакова и Меча (Сантьяго), Сальватьерры (Калатравы), Алькантары, Пресвятой Девы Монтезской, португальские ордены Эворы (Святого Бенедикта Авишского), рыцарей Христа и т.п.

Совсем мало, но все же известны созданные после 1-го Крестового похода в Палестине и прекратившие свое существование после утраты крестоносцами Святой Земли военно-монашеские ордены рыцарей Благой Смерти, Крыла Святого Архангела Михаила или Богородицы Монжуа. Между тем, остается как будто совершенно не замеченным тот несомненный факт, что столь широко известный феномен православного мира (хотя, как следует указать справедливости ради, и возникший на его периферии – на территории средневековой Речи Посполитой – то есть как бы на стыке западного христианского мира с восточным), как запорожское козачество [3], как это ни может показаться парадоксальным на первый взгляд, совершенно однозначно подходит под определение духовно-рыцарского братства, или ордена (кстати, в эпоху Средневековья граница между этими двумя понятиями была весьма зыбкой, и оба термина употреблялись зачастую как синонимы) [4].

В самом деле – Запорожская Сечь [5] (или, как говорили сами козаки – Сичь), расположенная в классический период ее существования на днепровском острове Хортица, и, тем более, Запорожский Кош [6], были ни чем иным, как огромным мужским монастырем, куда вход женщинам любого возраста был категорически запрещен [7] – точно так же, как мужскими монастырями, запретными для любых особ женского пола, являлись крепости военно-монашеских орденов римско-католического мира – прецептории-«храмы» тамплиеров, странноприимницы-«госпитали» иоаннитов, комтурии (командории) Тевтонского (Немецкого) ордена. Для сечевых козаков степь заменяла командорию, «радуты» [8] и «могилы» [9] – сторожевые замки, острова и днепровские лиманы – скиты и монастыри.

Француз Пьер Шевалье сообщал в 1663 году: «Чтобы кандидату быть признану за истинного козака, должно было переплыть Днепровские пороги и следственно побывать на Черном море, подобно тому, как Мальтийские кавалеры для достижения высшего звания в своем ордене обязаны участвовать в их «караванах», то есть сражаться на их галерах против неверных». [10] Западноевропейские рыцари, вступая в военно-монашеский орден, принимали постриг, приносили обеты целомудрия, послушания и нестяжания, отказывались от своего имущества и родового герба и принимали монашеское имя, иными словами, «умирали для мира».

Запорожские козаки, при вступлении в сечевое «товариство», точно так же «умирали для мира» [11], приобщались к рыцарскому братству, отказываясь от своего прежнего имени (принимая вместо него нарочито уничижительное прозвище – Бородавка, Вовк, Ворона, Гнида, Голота, Держихвист-Пистолем, Задерихвист, Кирдяга, Корж, Кривонос, Лысыця, Лупынос, Малюта, Махина, Не-Рыдай-Мене-Маты, Непийпиво, Неижмак, Пивторакожуха, Пидкова, Рогозяный-Дид, Свербыгуз, Святоша, Семи-Палка, Сиромаха, Шкода, Шмат, Часнык и проч [12].), обязывались, как и подобает монахам, не иметь никакого имущества (все добытое в походах незамедлительно пропивалось), беспрекословно слушались своих «отаманов [13]», которые избирались из членов братства, подобно тому, как избирались «магистры» – главы духовно-монашеских орденов католического Запада. В обоих случаях (в отличие о современных европейских монархий с передачей власти по наследству или, во всяком случае, по ближайшей родственной линии), передача власти как в военно-духовных орденах христианского Запада, так и в Запорожском Коше, зависела от авторитета кандидата на должность главы Братства, а подчинение ему – от признания.

Выбор кошевого отамана определялся преимущественно его превосходством в воинских науках и авторитетом, но не давал ему, как и магистру военно-монашеского ордена, права распоряжаться судьбой братства-войска единолично. Во всех важнейших вопросах отаман и подчиненные непосредственно ему высшие должностные лица (старшина) обязаны были советоваться с «товариством [14]» (Войском). Решение принимало прежде всего Войско, и лишь затем – отаман и старшина, что явствует и из запорожских грамот. Таким образом, если для войска средневековой монархии авторитет венценосца – как помазанника Божия! – являлся объектом веры, то для запорожского войска, как и для всякого духовно-рыцарского ордена, могущество выборного (а не помазанного Церковью на Царство!) отамана (магистра) – очевидной реальностью, не требовавшей религиозного поклонения, но от этого отнюдь не утрачивавшей своего сакрального характера.