Вольфганг Акунов - Сияние славы самурайского сословия

Японский Главнокомандующий Укита Хидэиэ сделал Сеул своей ставкой и резиденцией на Корейском полуострове. На окончательное покорение Кореи японский диктатор отводил от четырех до пяти месяцев, и при его дворе уже появились «губернаторы» не только корейских, но и китайских провинций (которые ещё предстояло завоевать). «Боевые холопы» державы Ямато установили в Корее жестокий оккупационный режим, представляя начальству, в качестве подтверждения своих подвигов, как и дома, в Японии, отрубленные вражеские головы. Считается, что за два этапа семилетней японокорейско-китайской войны было убито около миллиона корейцев обоих полов, всех возрастов и всех родов деятельности – не только военных (не считая убитых китайцев, также вовлеченных в этот вооруженный конфликт), своеобразным (вполне в самурайском вкусе и духе!) «памятником» которым стала знаменитая «Могила ушей» Мимидзука. В перерыве между двумя этапами Корейской компании (когда появилась надежда на заключение выгодного для Страны Восходящего Солнца мирного договора с Империей Мин) японское военное командование решило продемонстрировать её результаты остававшимся в Японии соотечественникам. С этой целью на уцелевшие в морских сражениях с корейским флотом японские корабли погрузили всю военную добычу. Заодно хотели погрузить и головы, отрубленные у врагов на поле брани. Однако, с учётом ограниченной вместимости кораблей, было принято решение везти не головы, а лишь отрезанные от этих голов уши и носы. Возвращение в Страну Восходящего Солнца происходило в конце сентября 1597 года (в разгар местного лета, со средней температурой не ниже тридцати пяти градусов Цельсия). При такой погоде и в отсутствие холодильников часть «наглядных доказательств самурайской доблести» испортилась и была выброшена на корм рыбам. Но даже оставшееся количество при пересчете оказалось принадлежавшим примерно тридцати восьми тысячам (!) корейцев. Когда «боевые холопы» вернулись на родину, выяснилось, что отправивший их на завоевание Кореи «тайко» Хидэёси Тоётоми переселился в лучший мир. И тогда все эти тысячи «трофейных» ушей и носов были погребены совсем недалеко от свежей могилы вдохновителя самурайской интервенции. Погребение сопровождалось установкой на погребальном холме памятного столба в форме каменной пагоды, в соответствии с буддийскими традициями. Одни считают, что этот знак – предупреждение всем, кто когда-либо в будущем решит сопротивляться божественным сынам Ямато. Другие – что речь идет о своеобразном выражении уважения к погибшим, поскольку далеко не все из похороненных ушей и носов принадлежали неприятельским воинам (часть их была отрезана от голов представителей гражданского корейского населения, и даже не в ходе боевых действий). Эта своеобразная братская могила на территории Киото, в которой захоронены двести тысяч ушей, отрезанных японскими «боевыми холопами» у перебитых ими корейцев. Мимидзука была, однако, не единственным в своем роде подземным хранилищем корейских трофеев. Так, например, в другой такой гробнице, в Окаяме, до 1992 года хранилось двадцать тысяч носов, отрезанных самураями у убитых корейцев. Бывшую столицу корейской королевской династии Силла – город Кёнджу – японские «буси» вообще сровняли с землёй.

Однако для обеспаечения успешного наступления на Китай требовалось перебросить из Японии в Корею дополнительный, пятидесятидвухтысячный контингент, которому надлежало, перед началом похода на Империю Мин, соединиться с японским экспедиционным корпусом в Пхеньяне.

За три месяца войны японцы овладели почти половиной королевства Кореи, однако нельзя было сказать, что сыны Ямато смогли превратить захваченные территории в надёжный плацдарм для дальнейшего броска на Китай. Далеко не все корейские провинции были приведены к покорности, особенно это касалось провинции Чолла – богатейшей житницы «страны алмазных гор».

В скором времени самураи Хидэёси Тоётоми столкнулись со все возраставшим и все более ожесточенным сопротивлением завоеванных, но не покорившихся «божественным сынам Ямато» корейцев, развязавших в тылу неприятеля, продвигавшегося в направлении китайской границы, полномасштабную партизанскую войну, в которой основную роль играли отряды подпольной «Армии справедливости» («Ыйбён»), действовашей по всем законам «малой (партизанской) войны», изматывая самураев неожиданными вылазками, засадами, диверсиями и рейдами у них в тылу. Остававшееся в занятых японскими «буси» городах корейское население всячески поддерживало это движение. Вскоре «Армия справедливости» перешла к совместным действиям с регулярными частями королевской корейской армии, что усилило ее боевую эффективность. Корейцы активно применяли свои передовые изобретения – «огненные повозки» («хвачха») и первые в истории войны на море броненосцы («кобуксоны»)«Хвачха» (кор. буквально – «огненная повозка») – противопехотное пороховое оружие, использовавшееся, начиная с раннего Среднвеквовья, корейской армией, первая система залпового огня в мире. Она представляла собой двухколёсную повозку, на которой устанавливалась пусковая установка с гнёздами, в которые помещались небольшие пороховые ракеты с острыми металлическими наконечниками. К этим ракетам иногда прикреплялись небольшие бомбочки, а наконечники их непосредственно перед применением могли обмакиваться в горючую смесь и поджигаться. Вероятно, аналогичные – хотя, возможно, более примитивные – реактивные системы залпового огня помогли в свое время татаро-монголам одержать победу над христианским рыцарским войском князя Генриха Силезского в битве при Легнице-Вальштатте в 1241 году. В настоящее время «хвачха» можно увидеть в музеях, популярных изданиях и компьютерных играх. Таким образом, встречающиеся порой утверждения, будто корейские войска описываемой эпохи вообще не имели никакого огнестрельного оружия, не вполне соответствуют действительности. Что же касается корейских броненосцев-«кобуксонов», то состоявшие на их вооружении артиллерийские орудия во всех отношениях превосходили бортовую артиллерию японских кораблей. Выдающийся корейский флотоводец адмирал Ли Сун Син (Ли Сунсин, Ри Сунсин) за первые три месяца войны, используя «кобуксоны» (буквально: «корабли-черепахи»; это название корейские броненосцы получили из-за того, что их палуба была прикрыты сверху крышей в форме черепашьего панциря, густо утыканной острыми кольями, что не позволяло врагам взять их на абордаж), оснащенные пушками разных калибров для стрельбы ядрами, камнями и «огненными стрелами» (пороховыми ракетами, предназначенными для поджога корабельных парусов),потопил более трехсот японских кораблей в морских сражениях у островов Кадокто и Кочжедо (15 июля), в Сочхонской бухте (8 июля), у Танхо (9 июля), Танханхо (13 июля) и Юлхо (15 июля), отрезав, таким образом, высадившуюся в Корее самурайскую армию вторжения от баз снабжения, расположенных на Японских островах. Однако радикальным образом ситуация на корейском театре военных действий изменилась (не в пользу «боевых холопов» Хидэёси) только после прихода на помощь Корейскому королевству, формально остававшемуся вассальным по отношению к Китаю, многочисленной китайской армии под командованием выдающегося полководца династии Мин Ли Жу Суна (Ли Жусуна). Надо ли говорить, что вооружённая борьба, кроме Кореи, ещё и с могущественной Империей Мин (чьи людские и материальные ресурсы казались, да, собственно говоря, и были, по сравнению с японским, фактически неисчерпаемыми) делала перспективы военной победы «буси» Хидэёси на континенте, мягко говоря, весьма отдалёнными и столь же туманными и неясными, как его происхождение. Правда, самураев Хидэёси в битвах выручали не только аркебузы и артиллерийские орудия, но и – в рукопашных схватках – превосходные японские мечи, чьи острые, как бритва, лезвия рассекали толстые кафтаны неприятельских солдат. Но тем не менее, под натиском численно превосходящих сил противника, сыны Ямато были вынуждены отступить к окраинам современного Сеула, после чего Корейский полуостров оказался фактически разделённым на северную (китайскую) и южную (японскую) части (эта ситуация почти с зеркальной точностью повторилась в годы Корейской войны 1949–1953 гг., с той только разницей, что роль японцев в середине ХХ века играли экспедиционные войска США и ряда других государств – членов Организации Объединенных Наций). Командующие обеих армий заключили временное перемирие, договорившись о направлении китайского посольства в ставку Хидэёси и об обсуждении с «тайко» условий окончательного мирного договора.