Вольфганг Акунов - Сияние славы самурайского сословия

«Боевой холоп», решившийся покончить с собой, брал в правую руку кинжал-«касангобу» или короткий меч «вакидзаси», садился на пол, циновку или землю, скрестив ноги, глубоко вонзал клинок в обнаженный левый бок, медленно отводил его ниже пупка и, завершая мучительную процедуру, делал небольшой надрез вверх. Впрочем, до этого на практике дело доходило очень редко – ведь обычно, как только клинок вонзался в тело самурая, он перерезал крупные кровеносные сосуды брюшной полости, и «буси» в считанные мгновения истекал своей благородной кровью. Следует заметить, что проникающие ранения брюшной полости с полным на то основанием считаются гораздо более болезненными, чем подобные ранения других частей человеческого тела.

В древности самоубийство в форме «сэппуку» не пользовалось в Японии особенно широким распространением, в отличие, скажем, от самосожжения или самоповешения.

Самые ранние достоверные сведения о совершении «боевыми холопами» над собой обряда «сэппуку» относятся к периоду 1150– 1170 гг.

Первое исторически засвидетельствованное «сэппуку» было совершено в период упоминавшейся нами выше войны между самурайскими «военными домами» Тайра и Минамото. В 1156 году побежденный в этой короткой, но жестокой войне Тамэтомо Минамото (Минамото-но Тамэтомо) вспорол себе живот, чтобы избежать позорной сдачи в плен. С тех пор «сэппуку» быстро вошло в обычай среди представителей военного сословия, став единственным почетным для «боевого холопа» державы Ямато способом свести счеты с жизнью.

«Сэппуку» заключалось в том, что самоубийца прорезал себе живот поперек, от левого бока до правого. Существовал и другой способ, при котором живот прорезался дважды – сначала горизонтально от левого бока к правому, а затем вертикально – от диафрагмы до пупка.

Наиболее широким распространением пользуется точка зрения, согласно которой обычай совершения «сэппуку» усиленно насаждался в средневековой Японии под влиянием религиозных догматов буддизма, свойственных этой религии концепции бренности бытия и непостоянства всего земного. В философии дзэн-буддизма центром жизнедеятельности человека и местоположением его души считалось не сердце или голова, а живот, занимающий как бы срединное положение по отношению ко всему телу и способствующий более уравновешенному и гармоничному развитию человека. В связи с этим в японском языке даже возникла целая масса выражений, описывающих разные душевные состояния человека с использованием слова «живот», по-японски: «хара» («фуку»); например, «харадацу» – «ходить с поднявшимся животом», то есть «сердиться»; «хара китанай» – «грязный живот», то есть «низменные помыслы», «низкие стремления»; «хара-но курой хито» – «человек с чёрным животом», то есть «человек с чёрной душой»; «хара-но най хито» – «человек без живота», то есть «бездуховный человек».

По другой, не столь широко распространенной, гипотезе, данный способ лишения себя жизни основывался на древнем, еще добуддийском, японском представлении, согласно которому душа, ум, характер, намерения, подлинные чувства и сокровенные мысли всякого человека (а не только самурая) пребывают в его чреве (животе). Вспарывая себе живот в ходе обряда «сэппуку», с целью показать чистоту и незапятнанность своих помыслов и устремлений, с целью открытия своих сокровенных и истинных намерений, в качестве доказательства своей внутренней правоты, японский «боевой холоп» как бы говорил «граду и миру»: «Я не виновен, но желаю показать вам свою душу, чтобы вы убедились в этом!» Конечно, для совершения подобного поступка от «буси» требовалось поистине сверхчеловеческое мужество. Однако именно это придавало «сэппуку» такую притягательность для самураев, желавших во что бы то ни стало продемонстрировать свое непоколебимое мужество перед лицом страшной боли и неминуемой смерти, а также чистоту своих помыслов перед богами и людьми.

Согласно третьей точке зрения, возникновение обычая «сэппуку» среди представителей самурайского сословия было вызвано причинами более утилитарного характера, а именно – постоянным наличием при себе орудий убийства (и, соответственно, самоубийства) – меча и кинжала. Вспарывание живота мечом или кинжалом являлось очень действенным средством, поскольку остаться в живых после такой раны было невозможно. В Европе существовал аналогичный японскому «сэппуку» обычай «бросаться на свой меч». Он был широко распространен, например, в древнем Риме, причем возник там не в силу какой-либо особой идеологии, а в силу того простого факта, что меч был всегда при себе. По свидетельству восточно-римского (ромейского, или византийского) историка Льва Диакона, описавшего войну восточно-римского Императора (Василевса) Иоанна Цимисхия с варяго-русским князем «Сфендославом» (Святославом Игоревичем) Киевским, русские воины, не желавшие сдаватьсяв плен врагу, также бросались на свои мечи. Как на Западе, так и на Востоке применение меча в качестве орудия самоубийства началось именно среди воинского сословия, поскольку именно воины (а в древности у всех народов воином был всякий свободный мужчина) постоянно носили меч при себе.

В более эпоху сёгуната Токугава тщательно обдуманная процедура самоубийства «буси» все чаще принимала характер некоей торжественной и даже театрализованной церемонии. Особенно пышно, в соответствии со строгими правилами обставлялось «сэппуку», совершить которое японского «боевого холопа» принуждали в качестве наказания. В числе свидетелей ритуального самоубийства самурая полагалось присутствовать целому ряду официальных и частных лиц. Приговоренный к смерти от своей собственной руки «буси», облаченный в белое одеяние, появлялся перед ними вместе с «секундантом» («помощником»), так называемым «кайсяку», выбранным им самим другом или сородичем. «Кайсяку» должен был облегчить самоубийце муки, то есть в кульминационный момент кровавой церемонии отрубить умирающему голову. Итак, в тот момент, когда осужденный публично признавал свою вину, опускался на колени и брался за кинжал-«кусунгобу» или меч-«вакадзаси», а «кайсяку» вставал позади него, держа в руках свой меч-«катану», начиналась, собственно, церемония самоубийства. На краткий миг воцарялась гробовая тишина. Затем «боевой холоп», сидящий на коленях будто бы с совершенно безразличным видом, порывистым движением вонзал кинжал или короткий меч глубоко в левый бок, медленно отводил клинок вправо, слегка наклонялся вперед и вытягивал шею. В этот момент «кайсяку» изо всех сил наносил удар «катаной» по вытянутой шее осужденного «буси». Обезглавливание должно было быть произведено непременнов тот самый момент, когда тело самоубийцы начинало клониться вперед (ни секундой раньше, ни секундой позже). Самурай стоически терпел, казалось бы, невыносимые мучения, демонстрируя силу своего духа («хара») И. стоило его телу качнуться вперед, как взмах меча «кайсяку» обрывал жизнь приговоренного к смерти.