Любовь Ульянова - Политическая полиция и либеральное движение в Российской империи: власть игры, игра властью. 1880-1905

Финансовую самостоятельность «либералов» отмечали и деятели охранных отделений, описывая их различные издательские планы. Так, в 1887 г. в Московском охранном отделении обратили внимание на наличие у «кружка либералов» средств для подпольного изготовления брошюр «Национализация земли как средство разрешения социального вопроса в России» и «Христианство» 652. В 1895 г. из Санкт-Петербургского охранного отделения сообщали в Департамент полиции о планах «либералов»: «…предположено издание в Лондоне органа Земской Лиги под наименованием “Свободное слово”, на который предмет в настоящее время собираются пожертвования» 653. Стремление «либералов» финансировать революционные эмигрантские издания и издавать собственные неоднократно фиксировал заведующий Заграничной агентурой П.И. Рачковский 654.

Кадровые и финансовые ресурсы «либералов» часто назывались в делопроизводственной переписке политической полиции важным фактором существования всего «политически неблагонадежного» 655. Характеристики из ГЖУ здесь однотипны, они шли в Департамент полиции из всех регионов Российской империи 656. Так, в политическом обзоре Екатеринославской губернии за 1899 г. говорилось: «В составе служащих лиц в земских учреждениях губернии обращают на себя внимание председатели управ губернской – коллежский советник Карпов и славяносербской Родаков по либеральному образу мыслей… благодаря чему в составе служащих по земству лиц держится значительный процент лиц явно скомпрометированных в политическом отношении» 657. Из Тверского ГЖУ в июне 1889 г. писали в Департамент полиции, не имея при этом в распоряжении каких-либо доказательств: «Существование, по слухам, секретного вспомогательного фонда, образуемого будто бы из остатков и сбережений тверского общества взаимного кредита и общества Ладо, находящихся в бесконтрольном заведывании политически неблагонадежных лиц – Апостолова, Петрункевичей, Шуянинова, Кащенко и др., привлекают сюда массу поднадзорных из разных мест империи и заставляют их стремиться не в какую-либо другую, а именно в Тверскую губернию с полною и основательною надеждою найти здесь всякого рода сочувствие, нравственную поддержку и материальную помощь» 658.

Таким образом, в восприятии служащих ГЖУ общественно-политическое спокойствие провинциальных сообществ Российской империи нарушалось преимущественно участниками земского самоуправления – «либералами», имевшими кадровые и финансовые ресурсы для популяризации своих представлений внутри важных общественных институтов. Публичная лояльность «либеральным» ценностям, по мнению жандармов по всей Российской империи, особенно в тех губерниях, где существовало земство, давала возможность построить успешную карьеру на поприще общественной деятельности, что позволяло «либералам» рекрутировать новых сторонников, расширять свое влияние, материально компенсируя в том числе статус «политически неблагонадежного».

Также можно предположить, что служащие ГЖУ обращали внимание на кадровые и материальные ресурсы «либералов», пытаясь найти объяснительную модель распространения соответствующих взглядов в провинциальном обществе, отсюда – частое использование в документах антонимов «целесообразно» – «бессмысленно». Начальник Екатеринославского ГЖУ на рубеже 1880–1890-х гг. следующим образом рационализировал действия «либералов»: «К сожалению, и в среде дворян и помещиков нашлись так называющиеся “либералы”, “передовые”, встретившиеся реформу весьма не сочувственно… Подобное несочувствие правительственным мероприятиям, замеченное со стороны бывших мировых судей и т.п. лиц, можно объяснить еще потерею ими должностей… но крайне прискорбно встречать тоже несочувствие со стороны облагодетельствованных монархом дворян-помещиков… Подобный “либерализм” и протест среди некоторых дворян есть ни что более, как напускное явление из желания показать себя по понятиям выше других, “людьми передовыми”, иначе объяснить это явление невозможно» 659.

Невозможность найти убедительную мотивацию «либеральным» стратегиям поведения 660иногда честно признавалась чинами ГЖУ с помощью слов «почему-то» 661, «парадоксально» 662, маскировалась многочисленными эмоциональными оценочными характеристиками: «интриганы» 663, «ловкачи» 664, «хитрецы» 665, «наглые» и «нахальные» 666, «неискренние», «двойственные», «двуличные» 667, «скрытные», «замкнутые» и «осторожные» 668. А заведующий Заграничной агентурой П.И. Рачковский и вовсе писал о «петербургском либерале», посылавшем в 1894 г. корреспонденции в Фонд вольной русской прессы: «Хорошо было бы обнаружить гнусного предателя и достойно наказать за преступные сношения с лондонцами» (курсив мой. – Л.У .) 669.

Итак, «целесообразными» мотивами для действий «либералов», как показал совокупный анализ жандармских донесений из разных регионов страны, с их точки зрения, были: доступ к материальным ресурсам, недостаток образования или умственных способностей, возможность успешной карьеры. Однако сильная эмоциональная составляющая жандармских донесений и большое количество нелицеприятных эпитетов, которыми аттестовывались «либеральные» деятели и каковые практически отсутствовали при описании революционеров, позволяют прояснить подоплеку самого процесса поиска смыслов. Эта подоплека оказывается не столько рациональной, сколько психологической, а кроме того, связанной с успешностью «либеральной» презентации своей позиции в том диалоге по линии «власть – общество», о котором подробно шла речь во введении.

Вполне возможно, на эмоциональное описание жандармами жизни регионов влияла их собственная включенность в эту жизнь, в которой земство действительно было значимым явлением, в отличие от охранных отделений, существовавших только в крупных городах, и тем более Департамента полиции, расположенного в Санкт-Петербурге, где общество само по себе было более сложным, мозаичным и активным и не концентрировалось исключительно вокруг самоуправления. Кроме того, принципиально разное и содержательно, и интонационно отношение к «либеральным» кадровым и материальным ресурсам внутри системы политического сыска было следствием уже отмечавшейся разницы социально-профессиональных типажей ее служащих. Чины ГЖУ разделяли традиционалистски-охранительные ценности, в случае же со служащими охранных отделений и особенно Департамента полиции стоит говорить о модерном, современном восприятии общества, общественно-политической жизни как таковой, в рамках которой нормой была и определенного рода публичность.