Любовь Ульянова - Политическая полиция и либеральное движение в Российской империи: власть игры, игра властью. 1880-1905

Из делопроизводственной переписки политического сыска складывается впечатление, что «либералы» отказывали государству в способности реализовывать интересы «народа» и приписывали соответствующее право себе. Так, начальник Московского охранного отделения в мае 1884 г. доносил в Департамент полиции о выступлении С.А. Муромцева на встрече редакции «Русского курьера» с румынско-болгарской депутацией: Муромцев указал «на то, что обнародованный 15 мая высочайший манифест даровал свободу разбойникам и грабителям, наравне с правительством обирающим и притесняющим народ» 695. Руководитель Тверского ГЖУ в политическом обзоре за 1899 г. отмечал: «Либеральное большинство (земства. – Л.У .)… обращая внимание, насколько они полезны для населения, и при этом, относясь критически к деятельности правительства и губернской администрации, старается ограждать неприкосновенность прав самоуправления» 696. Активную самопрезентацию «либеральной» «Самарской газеты» как выразителя интересов народа отмечал в 1902 г. начальник местного ГЖУ: «Отношение газеты… к правительственным мероприятиям или скептическое или вполне индифферентное… Так, например, “Самарская газета” не обмолвилась ни единым словом по поводу… юбилейного торжества 50-летнего существования Самарской губернии… Так демонстративно уклонилась газета от принятия какого-либо участия в названном торжестве, считая празднование это чиновничьим, а не народным, интересам которого она де призвана служить» 697.

При этом, как следует из делопроизводственной переписки, «либералы» лишь прикрывались служением «народу». Начальник Московского ГЖУ сообщал в Департамент полиции о равнодушии «либерального» земства к своим обязанностям (1885) 698, руководитель Екатеринославского ГЖУ – о нежелании гласных – «либералов» выделять деньги на народное образование (1885) 699, об отсутствии финансовой поддержки крестьян, которые пытались освоить новые земли (1888) 700, начальник ГЖУ Донской области – о «халатном отношении к делу» «либерала» – мирового судьи Захарова, у которого «даже арестантские дела залеживались без движения по несколько месяцев, а другие так и по три года» (1905) 701.

Начальник Санкт-Петербургского охранного отделения писал о деятелях столичного комитета грамотности, которые манипулировали «пользой народного образования» для сохранения независимого от бюрократии положения: «В апреле настоящего года комитет грамотности… выбрал должностными лицами тех своих членов, которые… обещали… в публичных речах заявить, что при изменившихся условиях они признают невозможным продолжать свою работу на пользу народного образования» (речь идет о передаче комитета грамотности из состава Вольно-экономического общества в Министерство народного просвещения) 702.

В схожем духе оценили служащие ГЖУ реакцию «либералов» на изменения в земском самоуправлении на рубеже 1880–1890– х гг. Так, в Московском ГЖУ специально отметили в политическом обзоре разное отношение «народа» и «либералов» к этой реформе: «Реформа крестьянского управления, вызвавшая столько разнообразных толков, надежд и порицаний (со стороны либерального лагеря), вообще была встречена народом собственно вполне сочувственно» 703. Начальник Екатеринославского ГЖУ в 1891 г. писал, что «в среде дворян и помещиков нашлись так называющиеся “либералы”, “передовые”, встретившие реформу весьма не сочувственно… и ныне еще продолжающие злорадствовать всякой малой неудаче» 704. В Тверском ГЖУ и вовсе полагали, что «либералы» под соответствующим риторическим прикрытием реализовывали личные интересы: земцы «либеральной партии» «хлопотали только об удовлетворении личного самолюбия и вожделений корыстного или властолюбивого свойства… старались проводить на должности земских начальников лиц своего лагеря, а когда это не удавалось, то стали подсовывать людей ни к какому делу неспособных» 705.

Традиционалистское мировоззрение чинов ГЖУ сказывалось и на их усиленном внимании не только к политической, но и к «нравственной благонадежности» (интриги, личная корысть, растраты и т.п.) деятелей самоуправления. Так, в политическом обзоре Тульской губернии за 1887 г. говорится: «Земские учреждения… в политическом отношении весьма благонадежны, в отношении же общей нравственности этого сказать нельзя, главным злом является отсутствие единения, преследование своих личных интересов, борьба и интриги партий, группирующихся вокруг известного, тем или другим выдающегося, влиятельного лица. Был и случай явного нарушения общественных интересов – растрата в 100 рублей председателем управы». Кроме того, «председатель дворянства Богородицкого уезда определяет на места сельских учителей тех девиц, которые до этого разделили с ним ложе» 706. В Уфимской губернии во время голода 1892 г. земцы в результате злоупотреблений и растрат выдали населению «совершенно негодный и вредный для здоровья картофель» 707. Начальник Смоленского ГЖУ писал в 1900 г.: «Губернская земская управа в истекшем году обрела нового председателя в лице Садовского. Говорят, это выдающийся народник и в этом отношении молва вполне правдоподобна. Садовский, упрочившись в земском кресле, немедленно продал свое имение крестьянам за высокую цену и теперь стремится возвысить налоговые земские сборы на имение, еще не перешедшее в крестьянские руки, для общественных потребностей» 708.

Стоит отметить, что взаимосвязь между отсутствием в самоуправлении заботы о населении и объяснение этого факта главенством либеральных настроений была отмечена-в Тверском (1889, 1893–1894, 1901) 709, Екатеринославском (1885, 1887, 1891, 1893) 710, Московском (1885, 1891) 711, Черниговском (1897– 1902) 712и Нижегородском (1898) 713ГЖУ.

Вполне возможно, что в восприятии чинов ГЖУ «нравственная неблагонадежность» деятелей самоуправления приобретала политические черты в том случае, если эти деятели не просто игнорировали интересы «народа», а начинали эти интересы каким-либо образом интерпретировать в публичном пространстве, и эти интерпретации распространять. Так, начальник Тверского ГЖУ в политическом обзоре за 1893 г. оценивал и земское, и городское самоуправление как равнодушное к «интересам населения», однако только земство было «либеральным»: «Особенное либеральное направление земства Тверской губернии и крайний недостаток в добросовестных общественных деятелях не могут не отражаться на интересах населения… Все заняты исключительно своими личными расчетами и интересами… В городских учреждениях процветает прежняя вялость и индифферентность к нуждам городского населения» 714.

Как уже было отмечено, в политической полиции считали печать и земские собрания (т.е. площадки формально публичные и легальные) в наибольшей степени распространяющими «либеральные» интерпретации. Однако не меньший ресурс, имевший черты публичного действия при непубличном (частном) формате, давали «либералам» в провинциальных сообществах «слухи» и «толки». Термин «толки» кажется в этой связи особенно важным – его использование в делопроизводственной переписке подтверждает справедливость высказанного выше предположения, что «либералы» беспокоили политический сыск именно в связи с постоянным «перетолкованием» (говоря другими словами – переинтерпретацией) властных интерпретаций 715.