Любовь Ульянова - Политическая полиция и либеральное движение в Российской империи: власть игры, игра властью. 1880-1905

Победа тех или иных групп в споре за благосклонность общественного мнения выражалась чинами политической полиции посредством слов: популярность, признание, авторитет, известность, успех, аплодисменты, восторги, овации и т. п. И чаще всего эта «победа» была за «либералами», как группой, наиболее влиятельной в публичном пространстве 740. Не случайно, как показал анализ терминологии, проведенный во 2-й главе, в начале ХХ в. «либерализм» в делопроизводственной переписке распространяется на институциональные, социальные и профессиональные общности и появляется термин «либеральное общество».

Крупнейший исследователь политического сыска периода Департамента полиции З.И. Перегудова обращает внимание на то обстоятельство, что «либералов» в Департаменте часто называли «симпатиками» (т.е. те, которым симпатизировали) 741, правда, по всей видимости, это понятие распространилось в переписке политической полиции после Первой русской революции, т.к. мне оно не встречалось.

Итак, речь в документах политического сыска шла о том, что «либерализм» давал человеку, группе людей, организации популярность в обществе. Начальник Московского ГЖУ отмечал в политическом обзоре за 1886 г.: «“Русские ведомости” в большом ходу между учащейся молодежью, благодаря своему либеральному направлению» 742. Руководитель Тверского ГЖУ сообщал о местном земстве в 1894 г.: «Характер земских собраний, не отличаясь особенною плодотворностью, сводится к пустому парламентаризму, дающему возможность каждому порисоваться своими либерально-гуманными идеями, исключительно бьющими на дешевую популярность» 743. Из Пермского ГЖУ в марте 1895 г. сообщали в Департамент полиции о пермском экономическом обществе: «Зал общих собраний… превратился в арену для изыскания аплодисментов по дару красноречия, причем речь наиболее подкрашенная тенденциозным, либеральным направлением, вызывала и наиболее аплодисментов, неподдельных восторгов. Доклад, сделанный В.В. Грибелем (поднадзорный) в общем собрании 24 января текущего года, крайне возмутительный по своему содержанию и мысли на тему “Задачи экономического общества”, привел слушателей в наиболее восторженное состояние, вызвал многочисленные аплодисменты и дал тему для разговоров и восторгов в известном круге общества на продолжительное время» 744.

Заведующий Заграничной агентурой П.И. Рачковский полагал, что «либералы» ориентированы на достижение «общественного успеха», популярности в публичном пространстве, и исключительно по этой причине отказываются от поддержки террора: «В числе нескольких предприятий заграничные народовольцы решили предпринять либеральное издание, которое при возможно большей крайности своего направления не касалось бы вопросов террора и лишь дискредитировало бы существующие в России порядки применительно к точке зрения русских либералов. Такое решение состоялось на основании личных переговоров народовольцев с Елпатьевским, Кащенко и Переплетниковым (Эртелем), которые, требуя от эмигрантов помощи для организуемой ими общественной оппозиции, заявили, что задачи террористов будто бы должны выполняться вполне конспиративно и независимо от либерального движения… для русского общества требуется, прежде всего, бесцензурный заграничный орган, открыто критикующий действия правительства и раздувающий общественное недовольство им, без каких-либо указаний на насильственные меры против него. Только подобный орган будто бы выйдет из пределов незначительных легальных кружков, прямо сочувствующих народовольцам, имеет шансы на широкий общественный успех» 745.

В другом докладе в Департамент полиции, в октябре 1894 г., П.И. Рачковский сообщал о «Проекте русской конституции», отпечатанном в Фонде вольной русской прессы в Лондоне по просьбе «русских либералов», при этом он обращал внимание не столько на сам «Проект», сколько на возможность его «успеха» в России 746.

Присоединение к «либералам» дает общественную «известность» – сообщал начальник Нижегородского ГЖУ в 1898 г.: «Предводителем дворянства вместо гофмейстера Приклонского, вынужденного происками либералов отказаться от своего поста, избран бывший земский начальник Нейгардт, человек молодой, стремящийся каким бы то ни было путем составить себе известность и в этих видах заискивающий расположение» 747.

Руководитель Санкт-Петербургского охранного отделения в донесении ноября 1895 г. о кружке лиц «либерального образа мыслей» в Санкт-Петербургском комитете грамотности делал акцент не на самом кружке в составе комитета, а на его популярности внутри комитета, из-за чего весь комитет действовал в «противоправительственном направлении» 748. Сообщение из этого же отделения в 1903 г. показывает, что к этому времени «либеральная часть общества» и «общество» стали для его служащих синонимами: лекции «известного Департаменту полиции магистра Тарле… пользуются особым вниманием и громадным успехом среди либеральной части общества и радикальной молодежи… в обществе их называют лекциями “О начале великой русской революции”» 749.

Из делопроизводственной переписки политического сыска складывается впечатление замкнутого круга: у общественного мнения были определенные критерии популярности, которые совпадали с моделью поведения «либералов»; в результате желающие получить общественное признание, авторитет, известность демонстрировали себя (вынужденно или с удовольствием) «либеральными». Представляется, что отсюда – такие постоянные характеристики в документах политической полиции, как «заискиванье», «игра» в «либерала», старание «прослыть» «либералом» и т.п. О распространенности среди служащих политического сыска этого убеждения говорят и опубликованные воспоминания. Так, вице-директор Департамента полиции в 1912–1915 гг. В.Д. Кафафов писал о товарище министра внутренних дел, командире отдельного корпуса жандармов в 1913–1915 гг. В.Ф. Джунковском: «В поисках популярности он любил заигрывать с либеральными кругами, прикидывался, что охотно исполняет просьбы их представителей, и поэтому пользовался в их кругах некоторой симпатией» 750.

Начальник Казанского ГЖУ сообщал еще в 1883 г.: «Многие из профессоров страдают известной болезнью – заискиванием популярности в среде студентов не научными сведениями, не мастерским чтением лекций, а как говорится поблажками и пустым либеральничаньем» 751. Спустя двадцать лет, в 1902 г., начальник Ярославского ГЖУ схожим образом характеризовал ситуацию в Ярославском лицее во время студенческих беспорядков: «Большинство студентов желало продолжения лекций, но меньшинство взяло власть в свои руки, а произошло это потому, что большинство было разрознено и не нашлось никого, кто бы стал во главе его, сплотил бы его и дал бы ему силу подчинить меньшинство… Такая роль ближе всего соответствовала бы директору Лицея или кому-либо из профессоров. Но директор крайне преклонного возраста, дослуживает последний год, не пользуется среди студентов никаким авторитетом и давно уже не вмешивается в дела лицея, что же касается профессоров, то они первые перестают показываться в Лицее при появлении слухов о готовящихся беспорядках. И вместо того, чтобы взять в свои руки движение и направить студентов на путь порядка, они дрожат за свою популярность и более всего боятся, чтобы студенты не заподозрили бы их в солидарности с правительством. По установившемуся понятию популярный профессор должен быть непременно либерал, а еще лучше революционер» 752.