Андрей Богданов - Повседневная жизнь Древней Руси

Историческая память древних славян, в том числе наших предков, поселившихся на Восточно-Европейской равнине, действительно восходила к временам великого расселения индоевропейских народов на рубеже III и II тысячелетий до н. э. В народных сказаниях, как предполагают историки, смутно отразились даже элементы более ранней эпохи охотников и собирателей каменного века. Первые ученые книжники, писавшие в XI веке с помощью изобретенной святым Кириллом в IX веке азбуки о происхождении славян и образовании Русского государства, имели представления о том, что происходило до Крещения Руси святым Владимиром в конце X века. Из старинных преданий в первые летописи попали сведения о расселении, этническом и культурном родстве славян, состоянии их крупных объединений в V–IX веках, языческой вере и обычаях восточных союзов племен (например, «игрищах» между селами, на которых выбирали себе суженых). Предания об этих союзах и городах, построенных восточными славянами вместе с финно-угорскими племенами, о их контроле над водным путем между Черным и Балтийским морями, помещены в летописи в связи с легендами об образовании Древнерусского государства призванной «из-за моря» династией Рюриковичей. Этот необходимейший, с точки зрения летописца, процесс был мотивирован сравнением с появлением государственности у западных и южных славян, раздорами внутри племен Восточно-Европейской равнины, их грабежом хазарами с юго-востока и скандинавами с северо-запада, возможностью в результате объединения занять достойное место экономического и политического партнера Византии. Необходимым завершением складывания Русского государства христиане-летописцы считали «завоевание» у Византии Владимиром Святым православной веры вместе с политическим признанием великого княжения на Руси. Следствием «просвещения» верой было в глазах летописцев просвещение Руси книжными знаниями, особенно в эпоху Ярослава Мудрого: этот процесс, начатый «преложением» (переводом) книг с греческого на славянский язык (на Балканах), рассмотрен в летописях параллельно с процессом образования Русского государства.

Древнерусское летописание, включенные в него акты (например, договоры руси с греками), отдельные договоры и законодательные памятники («Русская правда», Псковская судная грамота и др.), даже житийная литература (начиная с Киево-Печерского патерика) действительно сохранились в более поздних манускриптах, написанных начиная с XIV века, то есть уже не в Древней Руси. Лишь немногие литературные памятники, как Изборник Святослава 1073 года, дошли до нас в оригинальных рукописях. Такова общая судьба рукописной книжности, сохранявшейся благодаря постоянной переписке. Практически вся античная литература, в том числе историческая, дошла до нас в средневековых списках, бытовавших в Западной Европе, Византии и на Руси. Раннесредневековые литературные памятники и хроники Западной и Северной Европы также, как правило, сохранились вовсе не в автографах, в том числе знаменитый «Круг Земной» Снорри Стурлусона. Ни у кого, однако, не возникает желание отказаться от использования «Истории» Геродота, сочинений Тацита, «Вертинских анналов» или «Деяний саксов» на основании того, что они сохранились в поздних рукописях или в составе других средневековых хроник. Дело в том, что специальная научная дисциплина «текстология» позволяет по общим для всей рукописной книжности правилам точно выяснять соотношение списков и редакций текста, реконструировать его историю (то есть последовательность изменений) и в итоге получать научно обоснованное представление о первоначальном тексте. Сделана эта трудоемкая, но необходимая работа и для древнерусского летописания. В некоторых вопросах летописеведы расходятся, и моя задача — сообщить читателю о существовании этих проблем. Но в целом обстоятельства создания древнерусских исторических памятников и их соотношение с последующей рукописной традицией сегодня ясны.

Именно эта ясность не позволяет ни историку, ни любителю истории протянуть руку и, взяв с полки, например, Софийскую I летопись XV века, прочесть красочное описание Ледового побоища и указать на «противоречие» этого описания «Рифмованной хронике Ливонии» конца XIII века (сохранилась в списках XIV и XV веков), где масштабы битвы скромнее и сюжета потопления рыцарей подо льдом нет. Следует прочесть предисловие к изданию летописи, где указано, что она восходит к Новгородской I летописи, переписанной в 1260-х и 1330-х годах, где описание битвы 1242 года было сделано близко к событию, по крайней мере при жизни Александра Невского. Оно не приукрашено, как было сделано в поздней летописи, и вовсе не противоречит взгляду на события со стороны честно побиенных и плененных, но отнюдь не потопленных крестоносцев. Умножения числа участников битвы составитель Софийской летописи добился, приписав всех пленных немцев к знати (в действительности на одного рыцаря приходилось более 25 солдат-кнехтов), а сюжет гибели крестоносцев под расколовшимся льдом заимствовал из описания предшествующей битвы с ними русских на реке Омовже. Эти небольшие, буквально в несколько слов, добавления к первоначальному тексту, сделанные летописцем, который сам события помнить не мог, прибавили картине битвы драматизма. Соблазн использовать их даже для профессиональных историков был велик. Общественное представление о картине Ледового побоища было сформировано по позднему тексту.

В книге о повседневной жизни Древней Руси читатель увидит много таких «творческих доработок» раннего текста, которые попали в школьные учебники и стали каноном при описании событий. Они-то и дают основания скептикам для обличения позднего характера русской летописной традиции. Однако что именно скептики отвергают? Достоверность самих летописей или некритическое использование историками поздних переработок ранних летописей, текст которых научно реконструирован летописеведами и доступен для каждого читателя? Существование исторических легенд о ранних веках истории государства, сформированных у нас так же, как в других странах, или возможность научного анализа реального материала, из которого позже сложились эти легенды?

Предисловия и комментарии к научным изданиям русских летописей — к сожалению, пока не всех, но всех интересующих нас в этой книге — служат практической цели. Чтобы читатель, например, понимал, что красочное описание сожжения княгиней Ольгой в 945 году столицы племени древлян Искоростеня в «Повести временных лет» суть добавление автора начала XII века, переделывавшего Начальную летопись XI века, основанную на Древнейшем сказании конца X века, где никакого поджога с помощью голубей нет, а поход Ольги завершился не всеобщим разорением, но миром с древлянами. В комментариях, благодаря длительным усилиям летописеведов, выделены и добавления в текст предшествующих летописей, возможно, восходящие к добытым старинным редактором источникам, и найденные им красивые сказки и былины (о белгородском киселе, о богатыре Никите Кожемяке и т. п.). Приводится в критических изданиях и сопоставление сведений летописи с иными сохранившимися источниками: русскими и иностранными, письменными и археологическими. Даже не будучи искушенным ученым, читатель получает возможность оценить достоверность интересных ему исторических сведений или просто наслаждаться чтением летописи как памятника древнерусской литературы.