Андрей Богданов - Повседневная жизнь Древней Руси

Увы, древляне были недостаточно дикими, чтобы не представлять для Ольги и Святослава реальной военной опасности. У Ольги оставалась единственная сила — собственный ум (недаром автор Начальной летописи делает ей необычный комплимент: еще выходя замуж за Игоря, она «была мудра и смыслена»). Самая неодолимая и страшная на Руси сила, если верить древнерусским писателям. Нам придется им поверить.

Закопав послов живыми, Ольга немедленно послала к древлянам сказать: «Если меня правда просите, то пришлите мужей нарочитых, да с великой честью пойду за вашего князя, потому что ведь так не пустят меня люди киевские». Знавшим о ее первой мести намек был ясен. Ольга напомнила киевлянам, что древляне — их старинные враги, а она сражается за Киев не хуже получившего «стол» князя. Древляне же, не зная о мести, прислали людей нарочитых, которые держали Деревскую землю, то есть уже не просто знатных мужей, а правителей племен своего союза. Ольга приняла их с честью и велела натопить баню: «Вымывшись, придите ко мне». Эти послы тоже не слишком думали о смерти. Они забыли, что у славян принято топить баню для покойника. Как только древляне отправились мыться, баню заперли, причем предусмотрительная Ольга велела зажечь ее от дверей. Сгорели все. За Игорем отправилось весьма представительное посольство, какое не ходило в загробный мир ни за одним знатным русом.

Просто схватить и перебить посольство у княгини сил не было. Для этого, как и раньше, нужны были воины. Но двойная месть очень подняла ее в глазах дружинников. Недаром Древнейший сказитель с восторгом описал ее действия, а летописцы были настолько ими довольны, что ничего в тексте не меняли. Когда Ольга пошла в Деревскую землю, «мало дружины» у нее появилось.

«Вот уже иду к вам, — послала гонца Ольга, — приготовьте мне много меда у города, где убили моего мужа, да поплачу над гробом его и сотворю тризну». Тризна, если верить восточным авторам, была у славян укоренившимся обычаем. Она устраивалась не сразу после похорон, но некоторое время спустя. Именно на тризне вдова, горюя о муже, могла покончить с собой. И многие славянские женщины X века, судя уже не только по письменным источникам, но и по археологическим раскопкам, так поступали. Возможен был, судя по былинам, и обратный вариант, когда муж уходил в могилу вслед за женой, доказывая, что любовь сильнее смерти. Просто археология этой последовательности не улавливает.

Древлян возможность соблюдения женой древнего обычая не пугала. И без Ольги власть на Руси переходила к их князю как к победителю, не затрагивая власть русских воевод, типа Свенельда. И с Ольгой им, скорее всего, пришлось бы утверждать эту власть на переговорах с другими союзами племен и силой оружия. Коли вдова удавится на могиле Игоря — это будет достойным завершением эпического убийства русского князя. А вдруг да Ольга, всласть поплакав и исполнив все приличествующие обряды, и впрямь по доброй воле выйдет за их князя Мала? Это несколько облегчит для них наследование власти… Так что древляне, в предвкушении захватывающего праздника, свезли со своей земли и еще заново сварили меда «зело много».

Если бы просочился слух о судьбе двух посольств, Ольга была обречена на лютую смерть. Она не медлила — пришла к древлянам налегке и великим плачем плакала над могилой Игоря. По ее приказу «люди» (неясно, местные или пришлые) насыпали большой холм и справили на нем тризну, то есть пели, плясали и пили, провожая на тот свет душу покойного.

Во время пира, когда отроки Ольги обносили древлян питьем, кто-то из местных спросил в последнем проблеске трезвости: «Где дружина наша, которую послали за тобой?» «Идут за мной с дружиной мужа моего», — ответила Ольга. Как видим, киевской дружины Игоря при ней не было. Зато остроумие присутствовало в полной мере. Дружина Игоря (настоящие мужи, а не люди, оставившие своего князя погибать) шла не за Ольгой. Она шла за своим князем в загробном мире. И там же шествовали за князем обе делегации древлян.

Мужчины, как обычно, не оценили женского остроумия. По обыкновению, прекрасно отраженному в древнерусской литературе, они просто не поняли смысла игры женских слов. Древлянские мужи сели пировать и веселиться, наблюдая рыдания княгини.

Когда древляне упились, княгиня отдала странный приказ: «велела отрокам пить за них». Она отошла в сторону, а дружинники перерезали пьяных. Число жертв достигло в глазах сказителя пяти тысяч, но важно не количество: это были знатнейшие люди, способные поднять землю против малолетнего князя Святослава в Киеве. Звуки резни — а она и в меньших масштабах не могла быть бесшумной — не слишком дисгармонировали с положенным на тризне диким весельем, перемежающимся с воплями скорби.

Приказ Ольги «пить за них» объясняется тем, что она с кучкой людей находилась в сердце вражеских владений, у столицы древлян, где был убит и похоронен ее муж. Чтобы в Искоростене не заподозрили неладное, гулянка на могиле Игоря продолжалась среди трупов, когда Ольга с немногими имевшимися у нее тяжеловооруженными воинами уже бежала назад. Легконогие отроки — младшая дружина — могли догнать ее в пути. Изображая «продолжение банкета», княгиня оттянула начало преследования и добралась в Киев живой.

Уже много веков историки пытаются дать действиям Ольги моральную оценку. Составитель Древнейшего сказания и последующие летописцы были в восторге от ее действий, хотя, как увидим, по-разному. В любом случае люди, способные живо представить себе ситуацию, признавали за действиями Ольги целесообразность. Никто не упрекал ее в «лишней» жестокости. Но с XIX века модное морализаторство побудило историков «оправдывать» княгиню. Дескать, время было трудное, нравы кровожадные… «Не удивляемся жестокости Ольгиной, — написал еще Н. М. Карамзин, — вера и самые гражданские законы язычников оправдывали месть неумолимую; а мы должны судить о героях истории по обычаям и нравам их времени» [142] Карамзин Н. М . История государства Российского. Кн. 1. М., 1988. Стб. 100. .

Оправдания эти для великой княгини унизительны. Они подразумевают, что Ольга, во-первых, слишком жестоко мстила, а во-вторых — могла и остановиться в своей мести, не убивая столь великое множество людей. Но то, что историки называют местью, было для нее простой самозащитой, и не столько защитой себя, сколько своего маленького сына. Соперник в претензиях на престол «князя русского» и законный кровник за своего отца был не нужен и опасен древлянам. Собственно, и вдова Игоря была им не особо нужна, даже в качестве добычи князя Мала. Просто в ней не видели особой опасности — ошибка роковая. Ольга нанесла древлянам три упреждающих удара прежде, чем они осознали, кого на самом деле стоит опасаться. Первыми двумя ударами Ольга оградила своего сына от непосредственной угрозы смерти. Но за едва зарождающийся русский престол неизбежна была война! Поэтому третьим ударом княгиня ослабила противника — так, чтобы эта предстоящая война была как можно менее кровавой.