Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Мероприятие началось с обмена визитами, когда делегации встречались в полном составе, с обычной вежливостью и выражением надежды, что удастся выработать договор, который обеспечит прочный мир. Формально не было ограничений в плане частных визитов, но королевские представители чувствовали себя в этом куда свободнее, чем парламентские. Те были осторожны, «и их ревность друг к другу была столь велика, что им в голову не приходило обменяться визитами со старыми друзьями, которых они любили больше, чем новых. Никто из них не осмеливался встретиться наедине с кем-то из королевских комиссаров, но только в сопровождении еще кого-то, причем часто этот кто-то был тем, кому этот человек меньше всего доверял» [7, III, 472 ]. Конечно, Хайд думал об Уайтлоке, когда это писал. Он замечал, что находясь в Аксбридже, роялисты чувствовали себя как дома; а их оппоненты, «по правде, не проявляли той живости и того спокойствия, которые испытывает человек, не чувствующий за собой вины». Более того, поведение парламентских комиссаров вообще убедило Хайда, что у них не было никакого доверия друг к другу, а некоторые (он называл Сен Джона, Генри Вейна и Придо) просто шпионили за коллегами. Поэтому, хотя большинство членов парламентской делегации искренне хотели заключения мира, они не были готовы ни на малейшую уступку, опасаясь обвинений в свой адрес [7, III, 492 ]. По славам Кларендона, у здравомыслящих людей, входивших в состав делегации, «страх перед фракцией, установившей господство в парламенте, превалировал над ненавистью к ней», ибо обсуждаемый в парламенте билль о самоотречении создавал угрозу многим членам палат, долгое время поддерживавшим Эссекса. Холлис откровеннее других высказывал негодование против индепендентов, но предполагал, что многим просто не хватит мужества, чтобы противостоять им. Уайтлок, сохранивший друзей среди кавалеров, сотрудничал с индепендентами, как считал Хайд, в силу своего характера и из-за того, что его поместья находились в зоне контроля парламента.

Начало переговоров было омрачено неприятным для роялистов инцидентом: некий молодой человек по фамилии Лав, прибывший из Лондона вместе с делегацией, пользуясь тем, что был рыночный день, прочитал в присутствии огромной толпы проповедь в церкви, в которой заявил, что роялистские комиссары — это люди, на руках которых кровь. Он резко говорил о кавалерах и короле, явно подбивая народ к бунту и расправе. Парламентские делегаты были обеспокоены этими призывами и обещали наказать проповедника, но ограничились высылкой его из города. Хайд отметил: через несколько лет, в 1651 году, этому человеку по указанию Кромвеля отрубят голову за выступления против армии.

В описании аксбриджских переговоров видно стремление Кларендона показать себя, прежде всего, защитником англиканской церкви, а также поборником примирения. Однако не все участники переговоров разделяли такое мнение. Хайд описывал, что в один из первых дней его пригласили в дом Ричмонда, где находился фактический глава шотландских представителей канцлер Шотландии граф Лоудон, пожелавший частным образом с ним встретиться. Кларендон описал разговор между ними: Лоудон начал с утверждения, будто тверже всех стоял за признание за Хайдом рыцарского звания вопреки господствовавшему в парламенте мнению, что он больше всех в королевском совете противится заключению мира. Теперь у него есть возможность доказать иное, убедив короля согласиться с желаниями и просьбами парламента. Хайд ответил: любой здравомыслящий советник будет побуждать короля к миру, но только если предлагаемые условия справедливы и соответствуют достоинству суверена. Если они принижают королевские права и достоинство, то, хорошо или плохо к нему отнесутся в парламенте, будет отговаривать короля от подписания договора. Этот ответ не понравился Лоудону, но он продолжил рассуждения, что Шотландия оказалась слишком глубоко втянутой в конфликт, и, в конце концов, предложил Хайду сделку: если Карл пойдет на уступки в церковном устройстве, то возражений против требований короля в других вопросах не будет. Кларендон якобы резко протестовал против таких условий. Затем, во время общих заседаний, между Хайдом и Лоудоном было больше перепалок и «пикирования», чем между любыми другими делегатами. Хайд считал Лоудона амбициозным и недалеким, и подтверждал это примером: будучи более всего обеспокоенным собственным статусом на переговорах, он не удовлетворился заверением, что юрисдикция Лорда-хранителя печати не распространяется на Шотландию. Тогда Нортумберленд предложил ему занять место не в одном ряду с другими делегатами, а во главе стола, что Лоудон охотно сделал, не зная, вероятно, что в английской традиции оно отводится не главному присутствующему лицу, а хозяйке [97, 105 ].

По мнению Хайда, необоснованность требований парламентских представителей в религиозных вопросах происходила, в основном, из двух положений, вытекающих из Ковенанта. Во-первых, пресвитериане настаивали на использовании понятий, отсутствовавших в англиканской церкви (конгрегация, синод и др.). Во-вторых, продолжались нападки на епископат. Парламентская делегация вновь повторяла, что епископы поддерживают папизм и защищают католическую обрядность. Введенный в парламентскую делегацию как эксперт по религии Хендерсон, руководствуясь, по словам Кларендона, «скорее риторикой, чем логикой», утверждал, что реформа церкви приведет к укреплению государства, находящегося в опасности. Ни в одной стране, где произошла реформация, кроме Англии, не сохранилось института епископата, поэтому предлагаемая мера позволит устранить главное сохранившееся зло. Хайд полагал, что аргументация в пользу реформы англиканской церкви была неубедительной; он «не без волнения» выступал, утверждая, что «беды и неудобства, о которых говорилось, проистекают на самом деле из безумного желания уничтожить епископат, а не из стремления поддержать его» [7, III, 484 ]. Аргументы противников епископата не только неубедительны, но и путаны. Он характеризовал выступление шотландского лорда Лодердейла, «молодого человека с дурным произношением, не знакомого с правильным и сдержанным стилем говорения», после которого «понять что-то стало еще сложней, чем раньше». На просьбу кавалеров изложить аргументы в пользу церковной реформы в письменном виде, парламентарии отвечали, что она преследует затянуть переговоры. Очевидно, что позиции сторон по церковным делам нисколько не сблизились. Нельзя исключить, что Хайд был тверже других — ведь фактический глава делегации Ричмонд, пригласивший его к себе на переговоры с Лоудоном, не мог не знать, о чем пойдет речь.