Наталья Миронова - Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

В «Записках о Московии» Герберштейна XVI в. также говорится о частоте тифозных заболеваний, которые «московитяне называют огниво». В документах Аптекарского приказа [20] Васильев К. Г., Сегал А. Е. М. История эпидемий в России. 1960. С. 187–188. XVII в. указывается то, что докторам, лечившим больных тифом, запрещается доступ ко двору царя и в Аптекарский приказ. Тиф, или «лагерная горячка», «лагерная лихорадка», — частый гость среди солдат, проредивший, например, войско Петра I во время Северной войны [21] Там же. С. 187–188. . В XVIII в. сыпной тиф, видимо, был вполне распространен: в 1758 г. в Тобольском и Московском полках умерло от «горячек», происходивших «от тесноты», более 1500 человек [22] Центральный государственный архив древних актов. Ф. 6, разряд VI, д. 410. С. 37. . В связи с распространением «лихорадок» в армии правительство издало особый справочник — руководство для полковых лекарей (1765 г.), в котором содержались правила оказания помощи тифозным больным, необходимые для походного лекаря медикаменты и проч. В 1769 г., во время Русско-турецкой войны, тиф вновь свирепствовал среди солдат, причем как с русской, так и с турецкой стороны.

Впрочем, сведения, дошедшие до нас, обрывочны, полную картину возникновения эпидемии представить сложно, однако несколько важных моментов можно выделить. Во-первых, тиф — болезнь преимущественно солдат, во-вторых, ее считали заразной, в-третьих, появляется понятие карантина во время распространения тифа (как и других заразных болезней).

Было ли подвержено заболеванию тифом городское население? Да, хотя города в XVIII в. были гораздо меньше по численности населения, чем в начале XX в. «Гнилые горячки» свирепствовали в Петербурге, о чем свидетельствует указ Петра I от 13 декабря 1718 г., которым жителям столицы приказано «объявить в канцелярии полицеймейстерских дел безо всякого замедления», у кого в домах пребывают больные горячкой. За невыполнение этого указа грозило суровое наказание [23] Полное собрание законов Российской империи, 1 собрание (1649–1825), т. 5, № 3256. .

В феврале 1732 г. в Сенат поступило сообщение о наличии «опасной болезни» в Вяземском уезде: «Крестьяне по всем деревням все лежат и много мрут, на день человек по пяти, а худой тот день человека по два». Доктор, командированный на Вятку, заключил, что это «обычайные» болезни, — одно из названий тифов. Этим же годом датируются сведения о тифе или гриппе, осложненных пневмонией, в городе Устюг: «на Устюге застал чад и воздух тяжкой, и от того воздуха во всяком доме было людей больных много, а в той болезни люди скорбели прежде головою, а потом горячкою и великим кашлем, а младенцы корью, и многие помирали в неделю или меньше, а иные и обыденно» (каждый день) [24] Сенатский архив. СПБ, 1889. Т. 2. С. 25 . В Устюг тиф приходил регулярно: есть также сведения о крупной эпидемии в городе в 1760 г. Видимо, именно тифом была «опасная болезнь» Олонецкого уезда 1739 г., от которой люди «скоропостижно умирают» [25] Васильев К. Г., Сегал А. Е. М. История эпидемий в России. 1960. С. 190. . В Оренбургской экспедиции в 1739 г. сыпной тиф — «лагерная горячка» — появилась среди солдат, а также обывателей Миясской крепости. Были приняты карантинные меры.

Практически каждая крупная военная кампания в Российской империи была сопряжена с эпидемий сыпного тифа. Первая Отечественная война: Наполеон под давлением войск Кутузова уходит из России, по пути его всюду жертвы «военного тифа», точнее сыпного и возвратного. По подсчетам военных историков, из Москвы вышла восьмидесятитысячная армия Наполеона, в Вильно она оставила 25 тыс. человек, жертв сыпного тифа. На дальнейшем пути «французские солдаты, возвращавшиеся из России, — пишет Гезер, историк эпидемий, — разнесли заразу на большой части Центральной Европы». «Почти раздетые… они шли через Польшу и Германию, широко распространяя инфекцию среди населения». Число погибших от сыпного тифа в Германии в течение 1813–1814 гг., — говорит другой историк эпидемий Принцинг, — должно исчисляться по меньшей мере в 200–300 тыс. человек; всего же число заболевших было, по крайней мере, около 2–3 млн. В эту цифру не входит огромное число погибших французских и русских солдат [26] Вайндрах Г. М. Подвиги русских врачей. М., 1959. .

Русские солдаты также заражались тифом, часто вступая в города и поселения вслед за французской армией. «В русской главной армии (т. е. той, которая шла от Тарутина до Вильно вслед за Наполеоном) оказалось к 10 декабря всего 27 464 человека, а когда она выходила из Тарутина (10 октября 1812 года) в ней было 97 112. Из них более или менее точному подсчету поддается цифра 60 тыс.: 48 тысяч больных лежало в госпиталях, 12 тысяч убитых в боях или умерли от ран и болезней», — пишет Е. Тарле [27] Там же. .

Сыпной тиф был распространен во время Крымской войны, причем не только среди русских солдат, но и французской, и английской армий. Сведения о потерях под Севастополем от болезней разноречивы: одни историки указывают на огромное число 888 тыс. на всю армию (эти данные следует считать преувеличенными по ряду соображений), другие пишут, что потери равны многим десяткам тысяч, а по докладу Шеню, начальника французской санитарной службы, даже сотням тысяч [28] Там же. .

Сведения о Русско-турецкой войне, когда врачи уже довольно точно распознавали сыпной тиф, останавливают наше внимание. В «Военно-медицинском отчете за войну с Турцией 1877–1878 годов» говорится, что в Дунайской армии сыпным тифом болело 54,8 на тысячу человек, а в Кавказской армии — 64 на тысячу при огромной летальности (число смертей на 100 заболевших), равной соответственно 51,0 и 41,5, т. е. потеря от заболеваний была колоссальная. Скученность, плохая гигиена в армии способствовали распространению болезни. В феврале 1878 г. эпидемия тифа достигла таких размеров, что в некоторых частях войск главных сил только те избегли заражения сыпным тифом, которые прежде им болели. При этом врачи, лазаретная прислуга, санитарные роты, более других соприкасавшиеся с больными, переболели поголовно. Вот что пишет в официальном документе дивизионный врач 45-й пехотной дивизии: «Самый жалкий вид представляла дивизия в апреле 1878 года при возвращении в Карс. Тут едва брели жалкие остатки ее, которых насчитывалось по 400 человек в каждом полку, обносившихся, грязных, слабых, истощенных после перенесенного тифа, причем у многих были только тощие мешочки на спине, а ружья и ранцы были сложены на повозки, как тяжесть, с которой эти люди на ходу не могли управляться. Думаю, что одна только надежда скорого возвращения на родину, бывшая в сердце каждого, ободряла и подталкивала всех вперед, иначе трудно было бы понять, как перенесли несчастные этот поход, который вследствие весенней распутицы пришлось опять совершать по непроходимым дорогам, с вытаскиванием обозов и проч.» [29] Вайндрах Г. М. Подвиги русских врачей. М., 1959. .