Наталия Семенова - Московские коллекционеры

Основоположником знаменитой морозовской династии был Савва Первый, до того, как стать Морозовым, бывший просто Саввой Васильевым. Начинал он еще тяжелее, чем Хлудов, — крепостным. Будущий богородский первой гильдии купец Савва Морозов ткал в родном селе Зуеве кружева, а затем пешком сам нес товар за сто верст, в Москву. Оборотистый крестьянин год за годом расширял дело, однако на то, чтобы скопить денег на вольную для своего большого семейства — изрядную по тем временам сумму в 17 тысяч рублей, — у него ушло целых 23 года [81] Морозовы выкупились на волю лишь в 1820 году. Вместе с отцом Саввой Васильевичем вольную получили и сыновья: Елисей (1798–1868), Захар (1802–1857), Абрам (1806–1856), Иван (1812–1864) и Тимофей (1823–1889). . Савва Васильевич не только выкупил пятерых сыновей, но сумел устроить несколько красильных и текстильных фабрик: в селе Зуеве, местечке Никольском, в Богородске, Москве и Твери. Сыновья бывшего крепостного унаследовали отцовскую предприимчивость: настолько, возможно, этот ген был силен, что каждый из братьев сумел преуспеть на ниве текстильной промышленности. «Морозовское дело» сделалось своеобразным знаком качества.

Создателями Морозовских мануфактур были четверо из сыновей Саввы Первого: Тимофей основал «Торговый дом Саввы Морозова с сыновьями», именовавшийся с 1873 года Товарищество Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К°»; Елисей — будущую Орехово-Зуевскую мануфактуру; Захар учредил «Компанию Богородско-Глуховской мануфактуры», а Абрам занимался Тверскими фабриками. Лишь один Иван не интересовался мануфактурным лесом.

Родоначальником «тверских» Морозовых стал Абрам Саввич. Женился он на Дарье Давыдовне Широковой, которая приходилась Пелагее Хлудовой, супруге Герасима Хлудова, родной сестрой (будущий супруг Варвары через это родство оказывался ей двоюродным дядей). Семейство «тверских» было большим, поэтому имущество делили не один раз. При очередном, четвертом по счету разделе в 1872 году бумагопрядильные фабрики в Твери отошли к двум Абрамовичам — братьям Абраму и Давиду (большинство ветвей клана были старообрядцами, поэтому ветхозаветным именам в семействе Морозовых долго не изменяли). Братья учредили «Товарищество Тверской мануфактуры» и стали его директорами. Дело было поставлено широко — по-другому Морозовы и Хлудовы действовать не привыкли. Новейшее английское оборудование выписали из Манчестера и Ливерпуля, где в 1865-м открыли собственное постоянное представительство; пригласили иностранных специалистов. Закупавшийся в Англии хлопок не устраивал ни ценой, ни качеством. Попробовали выйти на азиатский рынок, завязали сношения с Туркестаном и Персией. Помимо бумагопрядения затеяли ситценабивное производство, построили красильни и превратили морозовскую мануфактуру в безотказно действующий механизм.

Абрам Морозов считался лучшим женихом Москвы, но ни о ком, кроме Вари Хлудовой, не хотел и слышать. Невеста же была не самого высокого мнения о нем. Она много читает, играет на рояле, говорит по-французски — Морозов по сравнению с ней чистый неуч («А. А. сказал в этот раз, что он сочувствует бедным и что он что-то читал, — это меня порадовало»). Кроме богатства, иных положительных качеств она в нем не находит. «Не все равно, за кого выйти замуж, этот, благо, богат! По крайней мере, не буду себе вымаливать, как Оленька, какой-нибудь домишко и не буду дрожать за судьбу моих детей», — размышляла в дневнике Варвара. «Мне кажется, что я решусь!! Что ж!» И решилась. Только три дня перед свадьбой проплакала, запершись в своей комнате. Мучилась до последней минуты: даже обручальное кольцо выбросила по дороге из кареты, забыв, что в церкви ожидает ее венчальное.

Два года спустя у Варвары Морозовой рождается сын, которого называют Михаилом — в честь проклятого отцом брата (на которого племянник, кстати, будет невероятно походить характером), и муж делает ее пайщицей «Товарищества Тверской мануфактуры». Пока у нее всего пять паев, а спустя десять лет их у нее будет 594. В тридцать четыре года Варваре Алексеевне достается громадное состояние скончавшегося Абрама Абрамовича. Муж умирает мучительно. У него прогрессирующий паралич, поражен головной мозг (следствие заражения сифилисом) и полное расстройство психики. Кто-то говорит, что Абрам Абрамович болел пять лет, кто-то — что два года. Характер его всегда был не из легких (не исключено, что из-за начинавшейся болезни), однако жену он боготворил; писал ей нежные трогательные письма (хотя и с чудовищными ошибками) и помнил о ее жажде к благотворению, отписав на это в завещании целых полмиллиона. Варвара Алексеевна мужа полюбить не сумела, но оставалась при нем до его последнего вздоха, поскольку к своему браку относилась как к послушанию. «Мой муж имеет постоянное жительство в Москве и ныне находится и будет находиться здесь же, в своем семействе, при мне и на моем попечении», — писала В. А. Морозова в рапорте в Московский Сиротский суд.

Лечил Абрама Абрамовича доктор Преображенской психиатрической больницы Сергей Сергеевич Корсаков, будущий основоположник московской школы психиатрии. Корсаков был активный сторонник «нестеснения» душевнобольных и «призрения» таких несчастных на дому. Варвара Алексеевна полностью его взгляды разделяла и сразу после смерти мужа оповестила ректора Московского университета о желании выстроить клинику для больных душевными болезнями. На нее она пожертвовала 150 тысяч рублей из того самого полумиллиона, выделенного ей мужем «на пособия бедным, устройство и содержание школ, богаделен и призора и вкладов в церковь». Предложение назвать клинику своим именем Морозова категорически отклонила (согласилась лишь на мраморную доску в свою честь на лестнице либо в аудитории). Психиатрическая клиника для душевнобольных имени А. А. Морозова была открыта в 1887 году, но при новой власти была, разумеется, переименована, как и все, что было выстроено на морозовские деньги. Имя психиатра С. С. Корсакова ей вполне подошло [82] Так же, как подошло имя ученого — хирурга, основателя Московской школы онкологов П. А. Герцена (внука того самого Герцена), основанному в 1898 году по инициативе профессора Московского университета Л. Л. Левшина и его ученика профессора В. М. Зыкова Раковому институту, ранее носившему имя Морозовых. Денег на институт для страдающих опухолями дала опять — таки В. А. Морозова в память матери Авдотьи Яковлевны, умершей в 37 лет от рака (Варвара Алексеевна и сама перенесла операцию на груди). .

Полмиллиона на благие дела оказалось не так уж и много: 150 тысяч — клинике для душевнобольных на Малой Пироговской, еще столько же — Ремесленному училищу для бедных, остальное по мелочи: 10 тысяч Рогожскому женскому начальному училищу, 50 тысяч на Тургеневскую читальню, на земские и сельские школы, приют для нервных больных плюс Раковый институт имени Морозовых на Девичьем поле, благотворительные заведения в Твери и санаторий в Гаграх для больных туберкулезом рабочих. «Добрая была, в беде помогала и пользу людям старалась принести… в округе была самая богатая, и все к ней обращались за помощью лично или… через батюшку. Деньги давала или ткани на приданое бедным девкам. Или на корову, если случался падеж», — вспоминал крестьянин соседней с ее имением Поповка деревни: там только и ждали приезда барыни, чтобы «открыть перед бричкой загонные деревенские ворота» и получить монетку или конфетку.