Игорь Бабулин - Каневская битва 16 июля 1662 года

Запорожской казак Яков Божевской, приехавший в Москву от Я. Сомко, определял общую численность войска Ю. Хмельницкого на начало осады Переяслава в 15 000 чел. заднепрских казаков, поляков и татар [109] РГАДА. ф. 210. Разряд. Оп. 15. Столбцы разных столов. № 82. Л. 24. .

Однако наиболее точной в этом вопросе нам представляется информация польского полковника Станислава Веверского, которую он сообщил русским воеводам, оказавшись в плену после Каневской битвы. По его словам, с Хмельницким было « Белоцерковского и иных разных черкаских полков черкас 14 000 человек… » [110] Там же. Оп. 13. Столбцы Приказного стола. № 230. Л. 76–78. . Из всех плененных в сражении лиц он являлся не только самым высокопоставленным офицером, но и, несомненно, наиболее осведомленным лицом.

Анализ имеющихся сведений позволяет сделать предположение, что из 11 правобережных полков гетмана Юрия Хмельницкого накануне Каневской битвы в его распоряжении было только 9 (исключая Подольский и Брацлавский, о них пойдет речь ниже) общей численностью 14 тыс. казаков. Конечно же, стоит отметить, что точных сведений о присутствии на поле боя именно 9 полков нет. Учитывая тот факт, что гетман сражался на стороне Речи Посполитой, а Крымское ханство было его союзником, Хмельницкий вполне мог снять почти все свои полки с западных и южных рубежей, чтобы бросить их в наступление на восток. Хотя Волконский и Самовидец писали, что гетман был « со всеми своими полками », но ряд обстоятельств позволяет думать, что два вышеназванных полка прибыли к гетману в Чигирин уже после Каневской битвы.

Напомним, что кроме своих казаков к лету 1662 г. Хмельницкий располагал польскими конными полками Хлопицкого и Ельского, драгунами полковника Веверского, а также небольшим крымско-татарским отрядом. Что касается численности крымско-татарского отряда, то известно, что под Переяславом с Юрием Хмельницким было не более 2 000 ордынцев, которые в начале Каневской битвы бежали с поля и фактически не принимали заметного участия в ходе сражения.

Итак, вернемся к осаде Переяслава. Волконский позднее докладывал в Москву: 12 июня « пришли под Переясловль из-за Днепра ляхи и татары и изменники заднепрские козаки х киевским и ильтицким воротам… » [111] Там же. Оп. 12. Столбцы Белгородского стола № 468. Л. 493–495. . Казаки Сомко вышли навстречу. Сражение продолжалось весь день, в результате « Якима Сомка и всех полковников с ево людми в таборах у Барисаглебского монастыря на Илтице осадили ». Казаки Хмельницкого « приступали х табору » Сомка, осажденные бились « не щадя голов своих с ляхи и татары и с заднепрскими изменники казаками, и на том бою многих ляхов и татар побили, и живых в языцех взято у них три человека ляхов ». По словам Волконского, он, видя « верную службу » Сомко, послал русских ратных людей к нему на помощь « рейтарского строю полковников Давыда Фандернизина и Якуба Рея с рейтары, да маеора Юрья Шметя здрагуны, да Якова Грабленова с салдаты да донских казаков ». Русские отряды « Якима Сомка и полковников с войском выручили и пришли к Переясловлю все в целе ». На следующий день, 13 июня, под Переяслав снова « приходили ляхи и татары с ызменники заднепрские черкасы ». В ходе боя осажденные неприятелей « многих побили », после чего враги « пошли за Днепр и стали на той стороне Днепра под Терехтемировым монастырем от Переясловля в пяти верстах », где расположился обоз Хмельницкого. В заключение своей отписки Волконский жаловался, что Ромодановский « в черкаские городы по се число не бывал », хотя он писал ему про « неприятельской приход » [112] Там же. Л. 493–495. .

Согласно отписке Осипа Коковинского, нежинский полковник Василий Золотаренко не пошел на помощь к Сомко, а поехал навстречу Ромодановскому, а « с собою он, полковник, взял небольших людей, а полк, государь, его Васильев стоял от Нежина в шести верстах под деревнею Пашновкою, и пошол ко околничему и воеводе (Ромодановскому. — И.Б .) июля в 2 день, а приказал, государь, тот Нежинской полк того ж полку наказному полковнику Левону Буту ». В то же время, утверждал Коковинский, « из Нежина до Переясловля никоторыми мерами проезду нет, потому что под Переясловлем стоят Ляхи, и Тотаровя, и изменники Черкасы; а сам де, государь, изменник Юрка Хмелницкой стоит на той стороне Днепра под Терехтемировым, а хочет, государь, переходить на сей бок Днепра… А на сей, государь, бок Днепра перешло Тотар старых с тысячю, да Ляхов старых же восмнатцать корогвей; а вновь, государь, сказывают, что при нем Хмелницком прибылых Тотар и Ляхов по се число не объявилось ничего ». На 27 июня известно, что Черниговский полк стоял от Чернигова в пяти верстах; а в Чернигове, по словам Коковинского, всего « один приказ стрелцов Алексея Подтопкина, и в том, государь, приказе человек с двести, и тех де стрелцов половину болных и оборонить де их от неприятелей теми твоими великого государя ратными людми, малолюдством, некому… Да в Чернигове ж в малом городке пушек нет ни одной » и пороху мало [113] АЮЗР. Т. 5. С. 120–122. .

В ходе осады Волконский писал из Переяслава в Москву, что « Юраска Хмельницкий з таборе за Днепром отпустил за Днепр Грицка Мирогородцкого » (Лесницкого. — И.Б .). Как раз в это время к гетману пришла помощь от польского короля: « ныне прислано от ляхов драгунов и пехоты тысечю человек и болши (отряд Веверского. — И.Б .) , июля, государь, во 2 день Юраско к нам перешол на сю сторону Днепра с теми черкасы и с ляхи и немецкой пехотой и под Переяславлем был бой», на котором неприятелей «многих побили ». Пленные пояснили, что « пришли к нему Юраске июля 1 числа драгунского полку Веверского полковник и драгун с тем полковником и солдат тысяча человек, а пришли они к нему из Львова… » [114] РГАДА. Ф. 210. Разряд. Оп. 12. Столбцы Белгородского стола. № 468. Л. 506–508. .

Как следует из вышеприведенного документа, сам Юрий Хмельницкий с основными силами пришел под Переяслав 2 июля и « стал табором за Илтицею (р. Илтица — она же Альта) против Илтицких ворот ». Другой лагерь противника был разбит « на Поповке против верхнева города », где гетман « шанцы покопал и роскат поделал и наряд привез ». С этого времени « учала быть пушечная стрельба по вси дни » и от огня в городе во многих местах дворы загорелись и « от той пушечной стрельбы учалось утесненье большое ». По словам воеводы, переяславские жители стали волноваться — « быть в большом сумненье ». Для подьема боевого духа мещан Переяслава Волконский и Сомко решили сделать вылазку.