Владимир Шишкин - Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

Однако был ли двор распущен в действительности? Спустя несколько дней король в очередном письме к тому же Виллеруа был более сдержан: « Я уже написал маркизу [де Канийаку] по поводу ее женщин, с тем, чтобы он ей оставил двух камеристок и одну из ее фрейлин, ибо я полагаю, что пусть лучше они разделят ее заключение, чем те, кто этого не заслуживает ». И далее: « Прикажите маркизу де Канийаку, чтобы он не трогался с места до того, пока я не пришлю либо швейцарцев, либо иных солдат [для постоянной охраны]» [1295] Lettres de Henri III. T. VII. P. 425. . В середине ноября 1586 г. он отправил письмо уже самому Канийаку, приказывая ему « хорошо охранять » Маргариту и запрещая солдатам разговаривать с ней. В который раз он просил удалить всех ее служащих, возможно, сомневаясь, что Канийак выполняет поручение Виллеруа буквально, и оставить ей женщин из ее свиты только « для услужения », а также двоих или троих мужчин ( officiers ) [1296] Lettres de Henri III. T. VII. P. 432–433. . То есть король начал уступать и уже не ограничивал число женщин, как писал ранее, позволяя добавить к ним небольшой мужской персонал (возможно, повара, врача и камердинера). Наконец, в начале декабря король с удовлетворением уведомил Виллеруа, что « швейцарцы прибыли и уже охраняют нашу несчастную » [1297] Lettres de Henri III. T. VII. P. 458. .

У Генриха III недаром возникли сомнения в отношении Канийака, поскольку в Сент-Аман-Мюроле тот пребывал у себя дома, будучи одним из самых богатых и влиятельных дворян Оверни. Очень возможно, что Канийак нарушил первоначальные планы Генриха III и специально привез королеву в свой замок, для гарантии ее безопасности и возможности потянуть время при общении с королем и его советниками. Большой клан Шабанн-Канийак из числа служащих Маргариты вовсе не желал терять свои места при дочери Франции, главным образом, его жена Жильберта де Шабанн, ставшая в одночасье гофмейстериной королевы. Канийак, тем не менее, выполнил приказ короля, и уже 13 ноября 1586 г. Маргарита оказалась в замке Юссон, входившем в число сеньорий ее приданого. Однако уже в конце января 1587 г. Канийак, не без влияния своей пленницы, сделал выбор в пользу Лиги: 30 января, приняв участие в совещании лигеров в Лионе, он написал письмо герцогу де Гизу с просьбой о помощи и покровительстве [1298] Documents originaux et copies, mémoires et extraits tirés de la Bibliothèque du Roi, fonds de Béthune, Brienne, etc., pour servir aux etudes d'histoire du Dauphin sous la direction de Bossuet, et concernant les règnes de François Ier à Henri III, avec une suite de Henri IV à Louis XIV (1610–1710)//Bibliothèque nationale de France (BnF). Département des Manuscrits. Clairambault 357. XLVII. Règne de Henri III. 1583–1587//http://gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b9001053r/f507.image.r=caniUac (дата обращения — 10 апреля 2018 г.). . В середине февраля 1587 г., видимо, получив ответ и деньги, он вывел гарнизон замка, швейцарцев и солдат, во внутренний двор Юссона, заставив их присягнуть на верность Маргарите и Лиге.

Екатерина Медичи не успела набрать штат служащих для пленной дочери, — та снова обрела свободу, вместе с возможностью вернуть к себе всех тех, кто остался в замках Карла и Ибуа или вынужден был искать себе иное пристанище. Уже в конце 1587 г. года Маргарита де Валуа написала письмо своему зятю Филиппу II Испанскому в выражениях полновластной хозяйки положения, вновь прося денег на вооруженную борьбу с гугенотами. Ее двор, восстановленный в течение быстрого времени, уже не был беглым — он обрел постоянное пристанище почти на двадцать лет, и со временем добился своей легитимности, признанной Генрихом III уже в 1588 г., и подтвержденной Генрихом IV в 1593 г., а позже триумфально вернулся в Париж в 1605 г., спустя 22 года после вынужденного отъезда.

В целом, феномен маргинального, затем мятежного и одновременно беглого двора во Франции, обретя характер еще и феномена политического, в условиях решающей фазы гражданской войны, бесспорно, явился разрушающим фактором для семьи Валуа, « разорвав » единое королевское тело и вызвав замешательство в королевской фамилии, которая, однако, сама и спровоцировала конфликт. Именно последнее обстоятельство и боязнь передачи короны враждебному и чужеродному лотарингскому клану заставило в итоге Генриха III и позже Генриха IV признать политическую важность фигуры Маргариты, а вместе с ней и ее двора, как необходимого союзника для обретения единства страны и сохранения легитимности королевской власти для потомков Капетингов. Именно двор Маргариты смог стать связующей цепью для исчезнувшего двора Валуа и вновь собранного двора Бурбонов, стать важным системным элементом, придавшим организационно-политическую и представительскую завершенность двору Франции.

Французские историки обычно называют юссонский двор Маргариты « двором в изгнании » [1299] Moisan M. L'exil auvergnat de Marguerite de Valois. Édition Créer, 1999. 216 P. . Анн-Валери Солинья посвятила ему одну из своих работ, где попыталась все восемнадцатилетнее пребывание королевы разбить на четыре периода, положив в их основу характерные особенности функционирования двора Маргариты [1300] Solignat A.-V. L'exil auvergnat de Marguerite de Valois. La cour d'Usson, 1587–1605//Hypothèses 2008. Travaux de l'École doctorale d'Histoire. Paris: Éd. de la Sorbonne, 2009. P. 42–49. . Так, период 1586–1590 гг. она назвала « Из тюрьмы к аристократическому отелю ». Но, на наш взгляд, замок Юссон сложно было назвать тюрьмой, поскольку Маргарита де Валуа была ограничена в свободе перемещения не более двух месяцев и содержалась, подобно Марии Стюарт, во вполне сносных условиях, с почетной свитой, пусть не очень многочисленной. Под характеристику аристократического отеля он также подходит с трудом, учитывая обстоятельства, в которых пребывала королева Наваррская, а затем и Французская: ее мужское окружение, в основном дворяне-лигеры, или как минимум, вооруженные противники Генриха Наваррского, составляли военные капитаны, регулярно участвовавшие в боях с протестантами, и бывавшие в Юссоне наездами. В основном, Маргариту окружали немногочисленные женщины и солдаты гарнизона, поставленного Лигой. Скорее ее двор этого времени можно назвать « Осажденным двором » или « Сражающимся двором », поскольку в 1586–1588 гг. Маргарита и ее дворяне вновь стали под знамена Лиги.

Получив известие, что королева Наваррская получила свободу и стала хозяйкой Юссона, фактически неприступного замка с донжоном и тройной стеной, 14 февраля 1587 г. герцог де Гиз написал испанскому послу в Париже Б. Мендосе: « Я не могу не известить Вас о том, что переговоры, которые я начал с маркизом де Канийаком, успешно завершились, с совершенной пользой для нашей партии, и благодаря этому королева Наваррская пребывает в уверенности, что теперь находится в полной безопасности… Маркиз отослал назад гарнизон, предоставленный ему Его Величеством » [1301] Цит по: Moisan M . L'exil auvergnat de Marguerite de Valois. Р. 96. . Что руководило герцогом де Гизом? В ином письме Мендосе Гиз не скрывает, что, освободив королеву, он покончил с « заверениями, которые предоставлялись королю Наваррскому, в скорой смерти его жены, чтобы обеспечить ему иной брачный альянс » [1302] Идея женить Генриха Наваррского на Кристине Лотарингской, внучке королевы-матери принадлежала самой Екатерине Медичи, мечтавшей тем самым примирить три рода — Валуа, Бурбонов и Гизов, но не была поддержана ни одной из сторон: Moisan M . L'exil auvergnat de Marguerite de Valois. Р. 94. . Конечно, Гиза и Лигу весьма устраивало разделение наваррской четы, а также независимость Маргариты и ее местоположение, далекое от двора (дворов), не дающее возможности королевской семье Валуа-Бурбонов договориться о воссоединении и союзе.