Владимир Шишкин - Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

В то время как мужчины воевали, отзвук « золотого века » двора Валуа и « осень Ренессанса » придворной жизни сохранялись при дамских дворах королев Маргариты и Луизы, но именно двору Маргариты де Валуа удалось оказать влияние на французский двор XVII в. и осуществить настоящую преемственность в деле его организации и функционирования [1327] Шишкин В.В. Французский двор в конце Гугенотских войн: потеря единства и проблема воссоздания. С. 46–51. . В отличие от Луизы Лотарингской, иностранной вдовы-королевы, королева Маргарита, дочь, жена и сестра королей, будучи носительницей королевского Величества дома Франции не могла не принять приглашение Генриха IV вернуться ко двору и занять при нем почетное место. Она понимала государственную значимость своего возвращения, поскольку считала себя частью особого, королевского мира, носительницей высшего достоинства в социальной иерархии христианской Европы [1328] Маргарита де Валуа. Мемуары. Избранные письма. Документы. С. 127. . Соответственно, свой двор она считала продолжением и неразрывной частью двора Валуа, а затем и Бурбонов. Последние Валуа, выделяя средства на содержание ее двора в Нераке и укомплектовав его состав на ⅔ из числа служащих французского двора, также воспринимали его как часть двора Франции, с особой миротворческой и организационно-церемониальной миссией. Однако в условиях возобновления гражданских войн это двойственное положение дома Маргариты стало одной из причин распада единого пространства наваррского двора. Попытка католического французского двора распространить свое влияние на гугенотский в своей основе, наваррский двор, запустив интеграционные механизмы в виде дамского политического посредничества, культивирования ренессансных культурных и интеллектуальных идеалов, новых церемониальных норм, в итоге потерпела неудачу. Религиозно-политическое размежевание и растущая власть и амбиции дома Бурбонов требовали более радикального разрешения гражданского конфликта, и, соответственно, диктовали наваррскому двору иную роль, исключающую компромисс и посредничество. Миротворческие идеи исчезли из политического лексикона обоих дворов к 1585 г.

С другой стороны, опыт функционирования межконфессионального двора стал востребован в 1593/1594 гг., когда Генриху IV, объединившему обе короны и оба двора, удалось обратить военно-политическое противостояние с Лигой и испанцами в свою пользу, и особенно, после 1598 г. — подписания Нантского эдикта, завершившего Религиозные войны. Подобно своим предшественникам, Генрих IV возобновил финансирование и организационно-политические связи с двором Маргариты уже в 1593 г., тем самым признав его частью двора Франции. Король ждал удобного политического повода для возвращения королевы Маргариты в Париж, воспринимая это как очередной акт упрочения своей власти и дальнейшей легитимизации новой династии, Пожалованный ей после развода (1599 г.) исключительный для французского королевского дома титул — королевы Маргариты, герцогини де Валуа, свидетельствовал о том, что Генрих IV, подобно своему предшественнику, стремился к куриальному единству, а значит, единству политического тела Франции, как ключевому условию реализации абсолютной власти. Распыленный во время войн французский двор собрался вместе только в 1605 г., и Маргарита де Валуа многое сделала для того, чтобы праздники и церемонии нового двора были организованы в традиционном духе многовековой истории французского королевского дома.

Исследования Н. Ле Ру показали, что структура двора Генриха IV мало отличалась от двора Генриха III, поскольку была полностью сохранена; главные посты в доме короля удержали прежние владельцы должностей; наконец, практически никто из руководителей наваррского двора не занял сколько-нибудь существенной должности при французском дворе, хотя был инкорпорирован в иные структуры. Правда, от первого камер-юнкера — д'Эпернона и гардеробмейстера — Бельгарда, фаворитов прежнего короля, потребовали отказаться от совмещения должностей, но фактически они не покидали свиту Генриха IV [1329] Le Roux N. La faveur du roi. P. 711–716. .

При этом Н. Ле Ру упускает из внимания судьбу двух главных — коронных по статусу куриальных должностей — Главного распорядителя и двора и Главного камергера, закрепленных за Гизами. В 1588 г., после убийства своего отца, Главным распорядителем стал 17-летний старший сын герцога де Гиза, Шарль Лотарингский (1571–1640), наследственный держатель должности, активный сторонник Лиги и претендент на трон. В 1594 г., во время восстановления двора, Генрих IV заставил его отказаться от этого поста в пользу губернаторства в Провансе и должности Адмирала Левантийских морей [1330] Accord passé entre Henri IV et le Duc de Guise (Vernon, 13 décembre 1594)//Pigaillem H. Les Guises. P. 323–324. . Его место занял принц крови, двоюродный брат короля граф Суассонский, Шарль де Бурбон (1566–1612), навсегда заложив традицию обладания этим ключевым постом только французскими принцами крови [1331] Estat des officiers domestiques de la maison du Roy Henri IIII dépuis l'an 1590 jusques et compris 1610//Officiers des maisons des roys, reynes, etc. depuis Saint Louis jusqu'à Louis XIV/Bibliothèque nationale de France (BnF). Département des Manuscrits. Français. Ms 7854. P. 118r. (дата обращения — 13 апреля 2018 г.). .

В 1589 г., в силу открытого неповиновения Главного камергера герцога Шарля Майеннского, провозгласившего себя Генеральным наместником государства и короны Франции, Генрих III потребовал от Парижского парламента в Туре лишить его коронной должности, передав ее принцу крови Валуа, Генриху Орлеанскому, герцогу де Лонгвилю, своему стороннику, который сохранил ее при новом короле (до 1551 г. эта должность уже исполнялась Лонгвиль-Орлеанскими). Однако после смерти герцога де Лонгвиля (1595), в знак примирения с Гизами, Генрих IV вернул пост Главного камергера в семью Майенна, восстановив в должности сначала его самого, а чуть позже утвердив ее в пользу его сына Генриха Лотарингского, герцога д'Эгийона (1578–1621) [1332] Estat des officiers domestiques de la maison du Roy Henri IIII dépuis l'an 1590 jusques et compris 1610. P. 188v; Jouanna A., Boucher J. et als . Histoire et Dictionnaire des Guerres de religion. P. 1088–1091. . Вообще, потомки руководителей Лиги, за редким исключением, никогда не занимали ключевых постов при дворе первых Бурбонов [1333] Шишкин В.В. Дворянское окружение Людовика XIII//Французский ежегодник, 2001. М.: URSS, 2001. С. 110–111. .

Недавняя защита докторской диссертации Л. Мартышевой в Парижском университете — Сорбонна IV (2018), посвященная роли католического духовенства в восшествии на трон Генриха IV, показала также значительный вклад французских епископов первого эшелона, в том числе из числа бывших придворных Генриха III и Екатерины Медичи, в процесс легитимизации нового монарха. Л. Мартышева подчеркнула, что высшее духовенство рассматривало монархию как « коллективное творение », а свою роль как — духовное обязательство перед Францией [1334] Martysheva L. Le pari de l'Hérétique. Les Prélars royalistes et la legitination de Henri IV/Sous la dir. de Denis Crouzet. Thèse, 23 mars 2018//http://lettres.sorbonne-universite.fr/IMG/pdf/martvsheva lana 2018 position de these.pdf (дата обращения — 12 апреля 2018 г.). . Главным раздатчиком милостыни, после отказа от должности Жака Амио, стал (1591) архиепископ Буржский, Рено де Бом де Санблансе ( Renaud de Baune de Semblançay ), родственник мадам де Сов, придворной дамы Екатерины Медичи, а его заместителем — Никола Фюме, епископ Бове, служивший при Генрихе III Первым раздатчиком. Оба руководителя придворных церкви и капеллы в 1580-х гг. — епископ Лангрский Пьер де Гонди, и Франсуа де Ларошфуко-Рандан, также сохранили свои места и помогали восстанавливать церковный двор [1335] Estat des officiers domestiques de la maison du Roy Henri IIII dépuis l'an 1590 jusques et compris 1610. P. 183v; Du Peyrat G. Histoire ecclésiatique de la cour. P. 435, 443. . Архиепископ Буржский также руководил церемонией отречения короля от протестантизма в Сен-Дени в июле 1593 г.