Владимир Шишкин - Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

Несмотря на все меры по уменьшению числа служащих и пенсионеров двора, отсутствие полноценного дамского двора [1351] Шишкин В.В. О чем не вспомнила королева Франции и Наварры. С. 226–229. , двор Генриха IV был гораздо больше двора Генриха III и постоянно рос численно и организационно. Собственно, новый король продолжал политику предшественников и был заинтересован в привлечении всех лояльных дворян ко двору, особенно тех, кто поддержал его в борьбе за корону. Постепенно все они охватывались королевским вниманием, поскольку благосостояние французской короны увеличивалось из года в год: к концу царствования реальные финансовые возможности Генриха IV на четверть превышали аналогичные последнего Валуа в 1574 г. [1352] Boucher J. La cour de Henri III. P. 50. Соответственно, траты двора, особенно в 1600-е гг. были несоизмеримы с тратами последних Валуа. Генрих IV, верный своей примирительной политике, вместе с тем стремился, и это очевидно, сделать свой межконфессиональный двор средоточием дворянской службы, максимально занять обязанностями массу придворных, с целью гарантии религиозно-политического согласия. Новый король стал практиковать для своих служащих не четырехмесячные, а трехмесячные дежурные смены-кварталы, чем увеличивал число занятых персон [1353] Шишкин В.В. Эволюция французского королевского двора в конце XVI — первой трети XVII вв.//Средние века. Вып. 59. М.: Наука, 1997. С. 145. .

Специально для представителей протестантской религии, а также для гасконцев, жителей Юга-Запада Франции и его подданных Наваррского королевства Генрих IV резко расширил границы своего военного дома за счет учреждения отрядов легкой кавалерии ( chevaux légers ) в 1592 г., и карабинеров в 1600 г. (с 1622 г. — мушкетеры) [1354] Traité des droits, fonctions, franchises, exemptions, prerogatives et privileges. T. II. P. 151–158, 172–173. . Эти отряды начали оформляться уже в ходе гражданских войн и явились их прямым отзвуком. Таким образом, у короля был при себе дополнительный военный контингент из двухсот человек, проверенный в боях за его корону и готовый принимать участие в военных действиях. В то же время Генрих IV не стал отказываться от услуг швейцарской гвардии, хорошо проявившей себя в критической ситуации 1580–1590-х гг. XVI в., подтвердив в 1602 г. все ее привилегии, дарованные прежними королями [1355] Vallière P. de . Histoire du régiment des gardes suisses de France (1567–1830)//Revue Militaire Suisse. № 56 (1), 1911. P. 15–18. . В условиях постоянных покушений на жизнь короля — бывшего гугенотского лидера, распространенностью идей тираноубийства, усиление военного дома было также связано с безопасностью монарха и членов его семьи, хотя в итоге не уберегло Генриха IV от насильственной смерти в 1610 г. [1356] Мунье Р. Убийство Генриха IV. С. 131–259. .

Таким образом, первому Бурбону в условиях затухания гражданских войн удалось восстановить королевский двор по образу и подобию двора его предшественников и продемонстрировать общую политику институциональной преемственности. Однако если для Валуа двор был средством замирения противостоящих лагерей и война между французами воспринималась как нечто противоестественное, то двор Генриха IV сам явился порождением войны, и с трудом приспосабливался к мирной жизни. Массовые дуэли и ссоры при дворе, о которых писал Л'Этуаль в 1600-е гг., были во многом следствием религиозных войн, во время которых выросло 23 поколения, никогда не живших в мирное время.

Еще одна черта отличала двор Бурбонов от двора Валуа: отсутствие строгого церемониала, и, соответственно театральности вместе с религиозным мистицизмом. С одной стороны, король разрывался между необходимостью поддерживать церемониальное начало и своей неспособностью его поддерживать. С другой, он не мог себе позволить исполнение церемониальной части Регламентов Генриха III, которые в свое время оттолкнули значительную часть дворян от монарха и вызвали куриальный кризис. Генрих IV не настаивал на строгом соблюдении дворянством этикета, которым тяготился сам, в результате чего его двор, несмотря на свою многочисленность, выглядел скромнее и проще. Побывавшая на первом балу в Лувре по случаю заключения мира с Испанией (1598), мадам де Симье, придворная дама Луизы Лотарингской, произнесла: « Я видела короля, но не увидела Его Величества » [1357] Таллеман де Рео Ж. Занимательные истории. С. 16. . Огромные толпы дворян в хаотичном порядке снова теснились вокруг короля, что отмечали иностранные послы [1358] Бабелон Ж.-П. Генрих IV. C. 505–509. . Исследователи даже обратили внимание на то, что изысканный и вычурный ренессансный язык времен Валуа уступил место лексически более бедному, урбанизированному и общераспространенному языку на рубеже XVI и XVII вв. [1359] Fumaroli M. Le ‘langage de cour' en France: problèmes et points de repères//Europaische Hofkultur im 16. und 17. Jahrhundert/Ed. A.Buck et als. T. II. Hamburg, 1981. S. 23–32. .

Добившись превращения двора в символ дворянского единства и национального суверенитета, Генрих IV, как настоящий рациональный монарх нарождающегося Нового времени — экономный, рассматривавший свой двор как исключительно функциональное учреждение, намеренно отдал церемониальные бразды в руки женщин, которые его окружали в 1600-е гг. и которых он использовал в своих целях, прежде всего, своей жене Марии Медичи и ее главному церемониальному консультанту — королеве Маргарите.

Король стал сознательно привлекать свою первую жену ко всем официальным церемониям, подчеркивая тем самым единство и величие королевской семьи и власти. Нужно отметить, что Генриху IV в наследство достался чужой двор, сформированный организационно и социально монархами из иной семьи, с многолетней традицией служения семье Валуа, двор, который рассматривал Бурбонов только частью этого двора, несмотря на их статус принцев крови. Генрих IV не мог и не пытался соблюдать личные принципы куриальной службы своих придворных, которые поддерживали короли Валуа, настаивая только на политической лояльности короне и верности в отношении персоны монарха. Идеальный двор не был самоцелью первого Бурбона. Оставшись единственным политическим лидером во Франции, свой двор он рассматривал только как рациональный элемент монархии, главная задача которой заключалась в осуществлении функции политического контроля за куриальной активностью. Своих жен он использовал как средство этого контроля, вменив им разные обязанности. Маргарита де Валуа была идеальной фигурой, которая требовалась Генриху IV для поддержания нового порядка, а ее двор, по сути, никогда не распадавшийся, быстро стал культурным центром большого двора.

Таким образом, в начале XVII в. во главе женского двора Франции оказались две королевы, Мария Медичи и Маргарита де Валуа; по иронии судьбы первая была настоящей, а вторая бывшей женой короля. Мария Медичи сначала ревниво отнеслась к появлению Маргариты, чем даже вызвала гнев и раздражение короля. Так, со слов Таллемана де Рео, « Генрих IV…навещал королеву Маргариту и всякий раз ворчал, что королева-мать (Мария Медичи) де недостаточно далеко вышла ей навстречу при первом посещении » [1360] Таллеман де Рео Ж . Занимательные истории. С. 36. . Однако очень скоро положение изменилось, ибо мудрая Маргарита оказалась незаменимым советником по части организации и регламентации придворной жизни, принятой при дворе Валуа. Живым воплощением последнего являлось также окружение прежней жены Генриха IV, прибывшее в Париж вслед за своей госпожой и расположившееся в ее новой резиденции — дворце Санских архиепископов на правом берегу Сены, напротив Лувра. С 1605 г. Маргарита регулярно консультировала царствующую королеву по различным организационным и церемониальным вопросам внутренней куриальной жизни, а затем стала ее политическим советником [1361] Вьенно Э. Маргарита де Валуа. С. 232–234. . Несомненно, ее приезд в Париж повлек за собой оживление придворного церемониала и его восстановление по образцу Валуа как минимум при дамском дворе, равно как в отношении мероприятий государственного масштаба. Маргарита постоянно устраивала в своем особняке разного рода представительские мероприятия, балы и приемы, равно как принимала участие в организации куриальных празднеств. Так, прием в январе 1609 г. был организован ею с большим размахом, совершенно в духе двора Валуа; Л'Этуаль писал, в частности: « Их Величествам [Генриху IV и Марии Медичи] было предложено великолепное и роскошное угощение, которое распорядилась приготовить названная дама [Маргарита] ( и которое, как говорили, обошлось ей в четыре тысячи экю ) […]. Только в шесть часов утра король и королева покинули ее отель » [1362] L'Estoile, P. de. Mémoires-Journaux. Journal de Henri IV. Vol. IX. Paris: Librairie des bibliophiles, 1881. P. 214–215. . В 1612 г. Мария Медичи, уже регентша, попросила ее подготовить праздник в честь приема испанского посла Пастраны, прибывшего на переговоры об «испанских браках» Людовика XIII и Елизаветы Французской [1363] Le Mercure François, 1612. P. 412, etc. .