Владимир Шишкин - Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

Королевский двор с его центральной ролью в системе власти и управления, институт, претендующий на право формировать ключевые ценности общественной жизни, встречал не только религиозно-политическое, но также интеллектуальное сопротивление своей экспансии. Начиная со второй половины XIV в., времени появления анонимного трактата « Сновидения садовника », во французской литературе формируется настоящее антикуриальное направление, представленное сочинениями Алена Шартье « О куриальной жизни / De vita curiali » (ок. 1427), Жана де Бюэя, « Жовансель / Le Jovancel » (1466), балладами Эсташа Дешана, и др. [1364] Малинин Ю.П. Франция в эпоху позднего средневековья. С. 116–186. .

XVI столетие породило не менее многочисленные и не менее разножанровые антикуриальные произведения: на фоне растущей италофобии Филибер де Вьенн написал ответ « Придворному » Кастильоне, озаглавив его « Философ двора / Philosophe de Court » (1547), и подчеркнув, что двор не может претендовать на высший арбитраж в деле формирования образцового поведения и нравов, поскольку сам зачастую демонстрирует противоположные примеры. Популярностью пользовался и французский перевод (1542) книги испанского автора Антонио де Гевары « Презрение двора / Menosprecio de corte », где он предостерегал придворных отдавать свою свободу двору в обмен на « сомнительное божество », куриальную службу. Наверняка, появление « Добровольного рабства » Этьена де Ла Боэси в 1563 г., и взлет тираноборческих идей во Франции во время Религиозных войн были хорошо подготовлены предыдущей литературной, антикуриальной традицией [1365] Knecht R.J. The French Renaissance Court. P. 60–63. .

Одним из ярких обличительных жанров второй половины XVI стали публицистические произведения, и в особенности, памфлеты, чему посвящена недавняя книга Т. Деббажи-Барановой [1366] Debbagi Baranova T. À coups de libelles. Une culture politique au temps des Guerres de Religion (1562–1598)/Préface de D. Crouzet. Genève: Droz, 2012. P. 25–40. . На одном из них — анонимном « Сатирическом разводе » — мы остановимся подробнее, поскольку он был полностью посвящен критике двора Валуа-Бурбонов, посредством обличения его основных акторов, Генриха IV и Маргариты де Валуа, где антикуриальные идеи плотно сплелись с тираноборческими. Подобная тенденция уже проявляла себя в сочинениях гугенотского публициста Франсуа Отмана, однако « Сатирический развод » стал ее самым известным воплощением [1367] Эльфонд И.Я. Ф. Отман — юрист, историк, политический мыслитель и идеолог гугенотов//Отман Ф. Франкогаллия/Публ., вступ. ст., комм. И.Я. Эльфонд. М.-СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2015. С. 20. . Появление этого памфлета, видимо, случилось в 1607 г., и поначалу прошло для французского общества незамеченным. Однако в последующее время он получил большое распространение, на фоне антимонархических настроений времен Просвещения, а в XIX столетии стал восприниматься как один из самых достоверных источников о жизни и нравах двора второй половины XVI в.

« Сатирический развод » также положил начало возникновению « черной легенды » о главной отрицательной героине памфлета — Маргарите де Валуа, первой жене Генриха IV, и стал причиной удивительной живучести этой легенды [1368] Вьенно Э. Маргарита де Валуа. История женщины. История мифа. С 245 и далее. . До недавнего времени в специальной и популярной литературе образ Маргариты прочно ассоциировался с образом второй Мессалины, распущенной венценосной дамы, бездумно прожигающей свою бесполезную жизнь и оставшейся в истории только благодаря своим любовным похождениям [1369] См., например, две характерные книги довольно известных историков: Erlanger Ph. La reine Margot ou la rébellion. Paris: Perrin, 1979; Garrisson J. Marguerite de Valois. Paris: Fayard, 1994. . Развенчивать многовековые мифы и устоявшиеся историографические клише довольно сложно, особенно если в их основе лежат талантливо сфабрикованные псевдобиографии героев, написанные еще при их жизни, каковым является « Сатирический развод » [1370] В отечественной историографии французские памфлеты XVI–XVII вв. как исторический источник исследовал А.Е. Озолинг: Французская памфлетистика при Старом порядке//От Старого порядка к Революции/Сб. ст. под ред. В.Г. Ревуненкова. Л.: Изд-во ЛГУ, 1988. С. 51–63. . Более того, мы с уверенностью можем назвать его самым ярким антикуриальным памфлетом, венчающим всю средневековую и ренессансную традицию, нацеленную на борьбу с монархической тиранией и королевским произволом. Ведь его главные антигерои — королева Маргарита и Генрих IV, которые держали королевский двор, созданный по их образу и подобию.

Исследователи предыдущего времени так и не смогли ответить на вопрос о подлинном авторе этого сочинения. Вопрос об авторстве приниципиально важен, поскольку позволяет понять, чьи интересы представлял сочинитель памфлета и чьи настроения выражал, в какой мере он был связан с двором и оппозиционными общественными группами. В какой-то момент большинство историков и литературоведов согласилось с тем, что памфлет вышел из-под пера известного гугенотского историка, писателя и поэта Теодора-Агриппы д'Обинье (1552–1630), создателя едких религиозно-политических произведений, и « Сатирический развод » в XIX в. был включен в его собрание сочинений [1371] Михайлов А. Д. Агриппа Д'Обинье, или Осень Ренессанса//От Франсуа Вийона до Марселя Пруста. Страницы истории французской литературы Нового времени (XVI–XIX века). Т. 1. М., Языки славянских культур, 2009. С. 275–318; Aubigné A.-Th. d'Oeuvres Complètes/Éd. E. Réaume et F. Caussade. T. 2. Paris, A. Legouëz, 1877. P. 655–682. . Однако почти одновременно появились сомнения в его авторстве [1372] См., например: Géruzez E. Essais d'histoire littéraire. Paris, Hachette, 1839. P. 152. , поскольку этот памфлет весьма отличался от всего, что было им написано ранее; также оставался открытым вопрос: что же побудило этого талантливого гугенота-писателя выбрать своей мишенью королеву Маргариту? Очевидно, что причиной не могла быть она сама, поскольку к моменту написания этого сочинения д'Обинье не видел королеву больше двадцати лет: с 1583 по 1605 гг. Маргарита де Валуа постоянно жила в Гаскони и Оверни, будучи политической изгнанницей, почти забытой при дворе. И если у него были какие-то юношеские обиды на ее невнимание и насмешки по поводу его поэтических талантов, во время его пребывания при наваррском дворе в Нераке в 1570–1580-е гг., то все это он сполна отразил в своей « Всеобщей истории », которую писал, начиная с 1600 г. [1373] Aubigné A.-Th. d'. Histoire universelle/Éd. Alphonse de Ruble. T. I–X. Paris: Renouard, 1886–1899. Современная публикация была осуществлена Андре Тьерри ( André Thierry ): 11 vols. Genève, Droz, 1981–2000. В этом сочинении, большая часть которого отражает историю французских гражданских войн второй половины XVI в., образ Маргариты де Валуа представлен в весьма искаженном, по большей части, негативном свете. Конечно, сторонников версии его авторства также смущало и смущает сейчас то, что д'Обинье до конца жизни не признавал памфлет своим творением, чему никто не смог дать убедительного объяснения. Начиная с 1620-х гг. он, продолжая писать и дожив до глубокой старости, пребывал в эмиграции в протестантской Женеве, где ему ничего не угрожало. Затем, если внимательно читать строки его автобиографии, известной как « Жизнь, рассказанная его детям », и созданной как раз в Женеве, то о королеве Наваррской он говорит почти с симпатией, и, к примеру, утверждает, что спас ей жизнь в 1584 г. [1374] Обинье Т.-А. д'. Приключения барона де Фенеста. Жизнь, рассказанная его детям. С.187, 194. .