Джеймс Хайнцен - Искусство взятки. Коррупция при Сталине, 1943–1953 [litres]

По многим из тех же причин, которые позволяли судьям и адвокатам извлекать выгоду из своего служебного положения, работники прокуратуры тоже имели массу возможностей требовать незаконную плату как во время, так и после войны. Прокуратура играла в советском государстве важнейшую роль, как ведомство, следившее за тем, чтобы законы режима неукоснительно проводились в жизнь по всей стране. Ленин писал в статье 1922 г. «О “двойном” подчинении и законности»: «Прокурор имеет право и обязан делать только одно: следить за установлением действительно единообразного понимания законности во всей республике, несмотря ни на какие местные различия и вопреки каким бы то ни было местным влияниям… Прокурор отвечает за то, чтобы ни одно решение ни одной местной власти не расходилось с законом, и только с этой точки зрения прокурор обязан опротестовывать всякое незаконное решение, причем прокурор не вправе приостанавливать решения, а обязан только принять меры к тому, чтобы понимание законности установилось абсолютно одинаковое во всей республике» 74.

Политика режима, направленная на борьбу с преступлениями против советской экономики и социалистической собственности, заставляла прокуроров тесно контактировать с большим количеством предполагаемых преступников. В советской системе, как и в большинстве континентальных европейских правовых систем, следователи прокуратуры, а не милиция, занимались уголовными расследованиями, допрашивали подозреваемых и свидетелей 75. В Куйбышеве судили помощника прокурора и троих следователей, которые во время войны брали взятки наличными и натурой за то, что закрывали дела рабочих, «дезертировавших» с заводов военного назначения. По декабрьскому закону 1941 г. против дезертирства с предприятий ключевых оборонных отраслей такие рабочие должны были получить от 5 до 8 лет лагерей. Взяв у обвиняемых деньги, прокурорские работники прекращали следствие по их делам под предлогом недостаточной доказательной базы. Когда эта четверка сама попала под суд, ее членов приговорили в 1946 г. к заключению на срок от 8 до 10 лет за взяточничество 76. Другие принимали «подарки» за помощь. Военный прокурор И. С. Разно принял от жены обвиняемого двое золотых часов, золотое кольцо и металлическую цепочку. Через три дня он устроил, чтобы обвиняемого осудили условно. Позже Разно судили за получение взяток и приговорили к 5 годам лагерей 77.

В государственных и партийных архивах содержится много примеров того, как служащие колхозной администрации откупались от следователей прокуратуры, дабы избежать ареста или преследования за воровство или порчу госсобственности. В одном деле 1946 г. бригадир колхоза «Завет Ильича» нечаянно вызвал пожар, который уничтожил зерно в амбаре 78. Боясь уголовной ответственности, он через посредника отдал следователю 100 кг зерна, чтобы найти способ выкрутиться. Следователь неправомерно приостановил дело. Факт этот вскрылся благодаря тому, что несколько колхозников подслушали, как бригадир хвастался сделкой. Взяткодатель получил 2 года лишения свободы; следователь – 5 лет 79.

Положение также позволяло прокурорам вымогать взятки, угрожая неподатливым подозреваемым такими негативными последствиями, как арест, дополнительные уголовные обвинения, более длительный срок приговора. Нарушения трудовой дисциплины на предприятиях, работавших на военные нужды, стимулировали попытки вымогательства денег. В деле, описанном в докладе прокуратуры в начале 1947 г., помощник прокурора Ленинского района г. Баку Аждар Рагимов расследовал обвинения в дезертирстве против группы подростков, мобилизованных на военный завод 80. Рагимов вызвал подростков к себе в кабинет и потребовал по 2 тыс. руб. с каждого, обещая, что их тогда выпустят из тюрьмы и предъявят им сравнительно менее тяжкое обвинение в «прогуле» по постановлению от 26 июня 1940 г. (вместо более серьезного обвинения в «дезертирстве»). Заплатив Рагимову каждый по 500 руб., юноши тут же вернулись на завод и рассказали о шантаже секретарю партийной организации. Рагимов получил 7 лет лишения свободы за вымогательство взятки.

Обвиняемые в хищении госсобственности особенно стремились вступить в сделку с прокурорскими работниками. В 1949 г. следователь прокуратуры Сталинского района г. Иваново, говорят, вытряс 1 000 руб. из некой Понжиной, которую обвиняли в краже 419 руб. 81Согласно докладу КПК, тот же следователь позднее вымогал взятку у обвинявшегося в воровстве работника хлебозавода. Он также приостановил два дела о хулиганстве, после того как обвиняемые и их отец устроили ему угощение с водкой. Впоследствии этот следователь попал под суд и получил приговор к 10 годам заключения 82.

Следователи, занимавшиеся преступной деятельностью на некоторых предприятиях, тоже имели хорошую возможность вымогать взятки. Руководители предприятий пищевой и спиртовой промышленности преподносили работникам прокуратуры обильные дары, уберегая своих сотрудников от ареста за нелегальную спекуляцию на черном рынке и другие хозяйственные преступления. Они подкармливали местных должностных лиц дефицитными продуктами и ликерами, неофициально снабжая также их окружение. Старший инспектор Саратовской городской прокуратуры М. С. Лобанов, отвечавший за расследование злоупотреблений в местной спиртовой и табачной промышленности, принимал подарки за прекращение уголовных дел 83. По данным следствия, завершенного в мае 1949 г., он «бесплатно получал на табачной фабрике папиросы, пиво на пивзаводе». По словам следователей, местной милиции и прокуратуре, когда те принимались расследовать нарушения на хозяйственных предприятиях, часто затыкали рот «знаками благодарности», как правило, бесплатными продуктами и спиртным.

Разумеется, многим прокурорским работникам предоставлялась отличная возможность получать подобные «подарки» от руководителей предприятий своего региона. В апреле 1950 г. Комиссия партийного контроля рассматривала дело заместителя прокурора Красноярского края В. С. Бабенко, обвинявшегося в получении мясопродуктов и спиртного в подарок от подозреваемых, которые сами обвинялись в хищении государственной собственности 84. По материалам следствия, «группа преступников» из мясного треста, включая директора треста, главного инженера, бухгалтера и снабженца, продавала на черном рынке украденные мясо и спиртное. Свои делишки она прикрывала при помощи подарков прокуратуре. Собственно, сотрудники мясного треста подносили подарки многим руководящим кадрам края, в том числе высокопоставленным работникам прокуратуры и Министерства государственной безопасности, начальнику железной дороги и заместителю заведующего отделом кадров крайкома партии. Кроме того, работники прокуратуры «под видом технических нужд» получали спиртное от красноярского ликеро-водочного треста и продали на сторону 780 литров «на личные нужды». Тресты использовали доступ к ценным дефицитным товарам, чтобы откупаться от властных элит края. Например, на октябрьские праздники 1946 г. мясом обеспечили широкий круг партийных и советских работников. В феврале 1946 г. аппарат ликеро-водочного треста раздал 40 литров спиртного членам делегации, которая отправлялась в Москву представлять Красноярский край на сессии Верховного Совета. Прокурор тогда за подарки в виде спиртного прекратил расследование этих злоупотреблений. Следователи КПК пришли к заключению, что большая часть краевого руководства (включая партийных руководителей, начальника милиции и председателя крайисполкома) знала о ситуации, но ничего не делала, порой храня молчание в обмен на подарки. За участие в подобных махинациях заместитель прокурора Бабенко получил в апреле 1950 г. всего лишь строгий выговор, вероятно, благодаря хорошим связям в местной политической структуре 85.