Энн Гленконнер - Фрейлина. Моя невероятная жизнь в тени Королевы [litres]

Через несколько минут после ее отъезда прибыла машина, чтобы доставить меня в Вестминстерское аббатство. Это были самые фантастические пятнадцать минут в моей жизни. Лондон являл собой невероятное зрелище. Все улицы были заполнены восторженными зрителями. Люди стояли и сидели, несмотря на дождь. После мрачных послевоенных лет это было нечто особенное. Утром того же дня было получено известие о том, что Эдмунд Хиллари достиг вершины Эвереста, и это сделало день еще более необычным. «Хиллари поднялся на Эверест!» – скандировали собравшиеся толпы. Машина подъехала к аббатству, толпа взревела, я выскользнула из машины и быстро скрылась в специально возведенной пристройке.

Когда я приехала, в аббатстве было довольно пусто. Синие ковры тщательно вычистили, герцог Норфолк занимался последними приготовлениями, тысячи стульев на всех уровнях ожидали гостей, которые должны были собраться в течение часа.

Комментатор «Би-би-си» Ричард Димблби находился здесь с рассвета. Он обозревал аббатство со своего места в трифории, а мальчики-хористы ерзали на своих скамьях. Я сразу же почувствовала их нервную энергию. Реалии предстоящего дня показались мне очень близкими и одновременно очень далекими.

Главная роль среди нас досталась Рози Спенсер-Черчилль и Джейн Вейн-Темпест-Стюарт. Они уехали в Букингемский дворец и должны были участвовать в процессии королевы. Мы вчетвером стояли вместе, наблюдая, как заполняется аббатство. Хотя нам предложили места, но там было так много очень пожилых мужчин в официальных костюмах (почти что в латах!), что мы почувствовали себя обязанными уступить свои места им.

В аббатстве планировалось пять процессий, которые после церемонии должны были соединиться в одну. Премьер-министры стран Содружества, члены королевской семьи и пэры были одеты в свою форму и яркие одеяния. Аббатство было ярко освещено. Свет телевизионных софитов создавал ощущение солнечного света, несмотря на пасмурный день. Витражи сияли, вышивки и украшения сверкали.

В зале царил приглушенный шум. Мы видели, как прибывают все новые гости. Аббатство заполнялось – тысячи людей входили через двери. Мне казалось, что перед глазами оживает сцена со средневекового гобелена. Одновременно происходило множество вещей: люди поправляли одежду или приглушенно беседовали с соседями; альтернативой сумочке стали диадемы – за ними пряталось все, от сэндвичей до маленьких швейных наборов. Надеть диадему можно было только после того, как королева будет коронована.

Среди гостей сидел Сесил Битон. Он делал наброски и фотографировал. Незадолго до десяти часов хор запел литанию. За час атмосфера в аббатстве стала очень напряженной. Предвосхищение великого события стало ощутимо почти физически.

Затем мрачный декан Вестминстера, каноны и другие священники торжественно прошли от алтаря к Большим Западным вратам. Они доставили королевские регалии в пристройку. Каждый предмет разместили на отдельном столе: ампулла [17] Сосуд с мирром для помазания монархов. , скипетр, держава, корона короля Эдуарда. Эти предметы находились под присмотром лорда обер-гофмейстера с чеканным профилем и его девятилетнего пажа, виконта Алсуотера, который не мигая смотрел на исторические регалии.

Торжественная процессия приближалась к Вестминстеру. Королева в роскошной золотой карете, запряженной восьмеркой серых лошадей, должна была прибыть ровно в одиннадцать часов. Вместе с мужем, герцогом Эдинбургским, она покинула Букингемский дворец в 10:26. Королевскую карету сопровождала тысяча гвардейцев, в том числе Королевская конная гвардия. Среди них был и Джонни Олторп, конюший королевы.

Мама прибыла вместе с правительницей гардероба, вдовствующей герцогиней Девонширской. Ее невестка, герцогиня Девонширская Дебо, надела поверх шелкового платья цвета слоновой кости малиновое бархатное одеяние XVIII века. Мама сказала, что герцогиня нашла его в сундуках Чатсуорта [18]. Это платье принадлежало пятой герцогине, Джорджиане Кавендиш, которая в свое время считалась «императрицей моды». Хотя этому наряду было уже двести лет, на церемонии оно смотрелось очень уместно – ведь и сама коронация не подвластна времени.

Зрители на улице размещались на специально построенных трибунах и криками приветствовали прибывающих гостей. Чем более знатными были гости, тем громче приветствовала их толпа. Когда в аббатство в одеянии рыцаря ордена Подвязки прибыл Уинстон Черчилль, толпа буквально взорвалась криками. Еще радостнее приветствовали королеву-мать и принцессу Маргарет, вышедших из Ирландской кареты. Принцесса Маргарет была необычайно хороша в расшитом золотом светлом платье. Королева-мать и принцесса выглядели так, словно сошли со страниц сборника сказок. К своим местам в вестибюле их проводили гвардейцы из Гренадерского полка. Там же находился предельно серьезный герцог Глостер с семьей.

Когда прибыли Рози и Джейн, мы вшестером собрались возле ступеней пристройки и приготовились ко встрече королевы. Нам выдали флаконы с ароматической солью – мы спрятали их в наших длинных белых перчатках. К сожалению, когда к нам подошел архиепископ Кентерберийский, Рози слишком энергично пожала ему руку, и ее флакон разбился. Запах распространился непередаваемый.

– Небеса пресветлые! – воскликнул архиепископ. – Что вы наделали?

Мы неприлично захихикали.

Но архиепископу было не смешно. Он вытер руки носовым платком и скрылся.

Когда толпа стала кричать непрерывно и звуковая волна покатилась со стороны набережной Виктории, мы поняли, что королева приближается. Хотя я знала королевскую семью с самого раннего детства, увидев приближающуюся золотую карету, я подумала, что мне это снится. Крики толпы еще более усилили это чувство. Когда карета остановилась, крики достигли крещендо. В этот момент казалось, что вся нация объединилась в восторге и преклонении.

Пажи вышли вперед и открыли дверцу кареты, а герцог Эдинбургский вышел с другой стороны. Он обошел нас, убедился, что все в порядке. Я почувствовала, что он очень нервничает. Он хотел, чтобы этот день стал для королевы идеальным, и был готов помочь всем, чем угодно. Но мы точно знали, что делать, а его поведение лишь усиливало напряжение.

Королева выглядела просто потрясающе. Она была идеально сложена, глаза ее сверкали. Наконец-то мы и вся нация увидели коронационное платье под парламентской мантией из малинового бархата со шлейфом, отороченным горностаем. Платье было великолепно. Норман Хартнелл создал его из шелка цвета слоновой кости, расшитого розами, чертополохом и другими символами Британских островов и стран Содружества.