Энн Гленконнер - Фрейлина. Моя невероятная жизнь в тени Королевы [litres]

Глен тоже требовал денег, особенно во время нефтяного кризиса 1979 года, который тяжело сказался на банке семьи Колина. Счета продолжали поступать, а оплачивать их было нечем. Когда нам нужны были деньги, Колин просто продавал одну-две картины. Он всегда говорил, что, когда он пройдет мимо картины достаточное количество раз, ее вполне можно продать, потому что он всегда может закрыть глаза и при желании увидеть ее. А если по-настоящему заскучает, то сходит в галерею Тэйт. Он продал чудесную картину Констебла «Открытие моста Ватерлоо» для оплаты долгов. К некоторым картинам я была довольно равнодушна, но очень расстроилась, когда он решил продать «Девушку в постели», портрет моей школьной подруги Каролины Блэквуд, написанный ее мужем, Люсьеном Фрейдом. Люсьен тоже расстроился: когда Колин продал всю свою коллекцию его картин, их дружбе пришел конец.

К Павлиньему балу Колин уже продал все ценное из нашей коллекции, и этот источник иссяк. Но он считал, что деньги были потрачены не впустую: они сделали Мюстик знаменитым и более прибыльным. Думаю, он был прав: на остров стали приезжать рок-звезды – Дэвид Боуи купил виллу Мандалай, у нас гостили Брайан Ферри из «Рокси Мьюзик», приятель Джерри Холл до того, как она променяла его на Мика Джаггера, Брайан Адамс, а также множество знаменитостей со всего мира. Они не просто приезжали, но еще и сделали остров не только местом приватного отдыха. Мик Джаггер купил здесь дом. Все тридцать лет он активно участвовал в жизни местного сообщества, дал деньги на новую школу и играл в крикет с местными жителями – Патрик Личфилд тоже любил это развлечение. Я частенько бывала в баре Бэзила, а Мик устраивал там акустические концерты. Как-то на Новый год мы устроили домашний спектакль, где Мику досталась роль доктора. Мы стали искать людей на роль пациентов. Конечно же, все жители захотели участвовать – всем захотелось стать пациентами такого доктора. Не менее обаятельным человеком был Дэвид Боуи. В первую же Пасху он усадил моих двойняшек на колени и общался со всеми так, словно оказался в кругу старых друзей.

Этот маленький остров явно превзошел все мои ожидания. И это поразительно – ведь здесь не было никаких современных удобств, как в других местах. Маленький супермаркет, никаких полей для гольфа, яхт-клубов и ночных клубов. Думаю, Мюстик настолько популярен, потому что он сохраняет характерный богемный дух Колина.

Остров и сегодня привлекает тех же людей, что и раньше, – от королевской семьи до светской элиты.

Герцог и герцогиня Кембриджские приезжают сюда с детьми, здесь выросло молодое поколение Джаггеров, сюда приезжают знаменитости мира моды: сестры-модели, внучки Джейни Стивенс, Поппи и Кара Делевинь; Том Форд – он даже назвал одну из розовых губных помад «Мюстик»; Томми Хилфигер – для одной своей рекламной кампании он использовал бар Бэзила и вызвал Бэзила в Нью-Йорк, чтобы он приготовил свой фирменный ромовый пунш.

Для меня стало большим облегчением, что мне больше не нужно организовывать костюмированные балы и красить лицо золотой краской. На Мюстике я больше всего люблю плавать – и всегда любила. Колин редко составлял мне компанию, потому что после того, как утонул один из его друзей по Оксфорду, у него появился страх глубины. Когда мы с детьми купались, а на пляже появлялся Колин, он тут же начинал кричать, чтобы мы возвращались и не заплывали слишком далеко. Сам он всегда предпочитал лежать на отмели и есть манго с детьми – морская вода отлично смывает сладкий, липкий сок.

Многие приезжали на Мюстик ради буйных вечеринок, я же любила гулять по пляжу на рассвете и закате. Эти пляжи ни с чем несравнимы: здесь нет огромных отелей, парковок, ничего, что отвлекало бы от красоты природы. Волны набегают на белый песок и разбиваются с белоснежной пеной – и кажется, что ты плаваешь в шампанском. Я всегда любила море. Двенадцать лет, пока Мюстик был хлопковой плантацией, роскошные пляжи этого острова принадлежали мне одной. И не нужно было наряжаться, устраивать спектакли, пить ромовый пунш. Только я и море – абсолютная благодать.

В дни расцвета Мюстика нам с принцессой Маргарет приходилось то и дело менять экстравагантные пляжные костюмы на официальные и колесить по всему миру с королевскими визитами. За тридцать лет, что я была фрейлиной принцессы, я несколько раз сопровождала ее в зарубежных поездках. В Канаде мы одевались в викторианские костюмы и посещали родео. В Каире мы были на представлении Королевского балета с супругой президента Египта, мадам Мубарак. Когда балетные танцовщики падали, она с восторгом аплодировала, не понимая, что причина падения – слишком скользкий пол.

Все поездки были запоминающимися, но некоторые буквально врезались в память. Первая – это поездка в Австралию. Я никогда там не была и, когда принцесса Маргарет в октябре 1975 года предложила мне сопровождать ее, пришла в восторг. Поездка длилась десять дней, и за это время у нас было множество мероприятий по всей стране. Примерно в это время в британской прессе появились сплетни о браке принцессы Маргарет, но тогда они были довольно сдержанными. Австралийская же пресса была не такой вежливой. Стоило нам сойти с самолета, как на принцессу обрушился шквал вопросов и замечаний. Репортеры были поразительно грубы:

– Почему вы не взяли с собой Тони, мэм? Где Тони?

Я видела, что такой напор расстраивает принцессу, поэтому мы с Найджелом Напье разработали план, который должен был удовлетворить журналистов. Мы знали, как принцесса умеет очаровывать мужчин всех возрастов, поэтому устроили в поезде коктейльную вечеринку, пригласив на нее множество журналистов. Поездка из Канберры в Мельбурн длилась двенадцать часов, и за это время принцесса Маргарет сумела очаровать всех, после чего заголовки стали более сдержанными и приятными.

В Мельбурне мы сразу отправились на скачки и попали там под проливной дождь. У принцессы промокли туфли. Когда мы сели обедать, я отдала их гардеробщице, чтобы просушить. Через какое-то время она вернула мне нечто невообразимое. Туфли стали жесткими и потеряли форму. Я спросила, что она с ними сделала, и она с гордостью ответила:

– Я поставила их в микроволновку.

У принцессы не было выбора – ей пришлось надеть эти туфли, и весь день она смотрела на меня весьма сурово.

Из Мельбурна мы отправились в Сидней, где в доме правительства встретились с губернатором Нового Южного Уэльса, сэром Роденом Катлером, и его супругой. Они были пугающе величественны. Как представитель королевы, сэр Роден вел себя настолько безукоризненно, что от его внимания не ускользали даже мельчайшие детали. Чтобы подчеркнуть разницу в нашем с принцессой статусе, мне сказали, чтобы я не пользовалась главной лестницей, когда не сопровождаю Маргарет. Если я была одна, то должна была пользоваться лестницей для прислуги в задней части дома. Когда я сопровождала принцессу Маргарет вниз по лестнице, приходилось исполнять столь же абсурдный ритуал. Сэр Роден и леди Катлер стояли внизу лицом друг к другу и ждали, когда принцесса начнет спускаться. Как только ее нога касалась первой ступеньки, они, как заводные солдатики, разворачивались лицом к нам. Леди Катлер делала реверанс, а сэр Роден кланялся. Эта необычная привычка страшно веселила нас с принцессой, и, оставшись наедине, мы хохотали до слез.