Кирилл Соловьев - Союз освобождения. Либеральная оппозиция в России начала ХХ века

Земство способствовало мобилизации наиболее активной части общества среди пассивного, мирно спавшего большинства, которое, разумеется, преобладало. Даже члены земских собраний не спешили являться на заседания. Абсентеизм был поразительный. Нередко на заседания приезжало менее половины участников, и их нельзя было проводить по причине отсутствия кворума. Иногда земские гласные не приходили на заседание, даже будучи в городе, где оно проводилось. В 1873 году в Москве на заседание губернского земства явились 33 гласных из 93. В Новгороде — 22 из 55. В Санкт-Петербурге — 28 из 62. В Симбирске — 21 из 63. В Харькове и Полтаве земские собрания не состоялись в назначенное время. В Твери оно было закрыто раньше времени из-за отсутствия кворума. Это была хроническая болезнь. В Смоленской губернии не смогли вовремя состояться очередные сессии 1869 и 1871–1873 годов, а также экстренные в 1871, 1872 и 1874 году. В Саратовской губернии были прекращены очередные сессии из-за отсутствия кворума в 1867, 1871, 1873, 1874, 1876 и 1877 году, а также экстренная сессия 1874 года. Характерно, что посещаемость уездных собраний была выше, чем губернских, на 20 и более процентов. Современники были склонны отмечать нерадивость отсутствовавших. Однако стоит сказать и о другом: сравнительно малочисленные присутствовавшие являли собой наиболее деятельную часть российской цензовой общественности, которая впоследствии самым активным образом участвовала в становлении политических партий.

Земская жизнь развивалась и эволюционировала. Это напрямую сказывалось на земских сметах большинства губерний. Так, за 1868–1903 годы в большинстве случаев они выросли в 5–6 раз. В некоторых губерниях эти показатели были существенно выше. Так, в Вятской губернии сметы выросли в 9 раз, в Московской — также в 9 раз, в Новгородской — в 20 раз, в Пермской — в 10 раз, в Полтавской — более чем в 13 раз, в Самарской — в 8 раз, в Черниговской — более чем в 10 раз, в Херсонской — в 13 раз и т. д. В некоторых губерниях этот рост был ниже средних показателей: в Бессарабской, Воронежской, Курской, Нижегородской, Олонецкой, Пензенской, Псковской. И все же в целом рост смет в земской России был весьма существенным. Эти изменения почувствовали как губернские, так и уездные земства.

Стремительный рост земских расходов как будто должен свидетельствовать об общественном благополучии. Однако все познается в сравнении. Положение земств и стоящей за ними общественности подчеркивается тем фактом, что совокупные бюджеты всех земств в 1877 году составляли менее 5 % от государственного, а в 1903 году — менее 6 %. Конечно, если речь идет о местных бюджетах, следовало бы учитывать не только земские средства, но и городов, мирские сборы, обязательные страховые платежи, расходы местных учреждений в неземских губерниях. В совокупности речь идет о 300 миллионах рублей, что составляло примерно 1/6 государственного бюджета (при этом из указанных 300 миллионов около трети тратилось на содержание полиции). В странах Западной Европы удельный вес смет органов местного самоуправления был существенно больше. В Великобритании и Пруссии они составляли половину государственного бюджета. В Италии — 38 %, во Франции — 32 %, в Австрии — 25 %. Иными словами, в России «первую скрипку» продолжало играть правительство. Земству приходилось выстраивать свою линию поведения, исходя из этого непреложного факта.

Россия была очень разной. Она развивалась асинхронно. Составлявшие ее части, народы, сословия бежали в разном темпе. Она знала много разных измерений. Администрация не позволяла забыть официальные границы губерний, военных, судебных округов. Припоминались границы прежних держав, давно уже почивших: например, Речи Посполитой. В кружках шепотом говорилось о России будущего, чьи очертания терялись в тумане. Была и земская Россия, одновременно официальная и неофициальная, уже существующая и вожделенная, как бы укорененная в истории. О ней говорили славянофилы, взывая к образам прошлого, к поэтизированному ими XVII веку. О земском начале писал А. И. Герцен. Правда, у него речь шла о республиканской форме правления. О Земском соборе помышлял министр внутренних дел граф Н. П. Игнатьев и первый русский марксист Г. В. Плеханов.

Слово «земство» имело свою пленительную силу. Оно взывало к традиции, к существовавшей практике и одновременно с тем давало надежду на обновление. Тогда, когда русская история «складывалась» в одну книгу, можно было напомнить читателю, что в прошлом были не только великие князья и цари, но и общество, «земля», далеко не всегда игравшая роль молчаливого статиста.

Общественное настроение по определению неустойчиво. Это маятник, который ходит слева направо и наоборот. В начале 1881 года, после убийства императора Александра II, случился консервативный разворот русского общества. Он охватил многих. В конце 1880-х годов движение пошло в обратном направлении. Это можно объяснять социальной и политической усталостью, исчерпанностью правительственного курса. Эти объяснения в той или иной степени убедительны, однако явно недостаточны.

Маятник не только смещается справа налево и наоборот. Постепенно меняется амплитуда его колебаний. Общество, пожинавшее плоды Великих реформ, изменилось. Шла урбанизация. Менялся внешний облик городов. Эволюционировал их быт. Росли тиражи газет, журналов. Появлялись новые социальные страты: земцы, земские служащие, адвокаты. Стало больше литераторов, журналистов, представителей прочих свободных профессий.

Все эти изменения шли вразрез с правительственной политикой 1880-х годов. Можно долго спорить о ее характере в царствование Александра III: были ли это контрреформы или преобразования тех лет были нацелены на корректировку того, что не слишком удачно делалось прежде. Пожалуй, важнее другое: правительство как будто не замечало изменений в социальном ландшафте страны, а они давали о себе знать.

В 1890 году было принято новое Земское положение. Земство должно было стать более дворянским и более зависимым от администрации. И то и другое случилось, но имело обратный эффект, нежели рассчитывало правительство. Положение не способствовало лояльности органов местного самоуправления. Скорее напротив: оно стало дополнительным фактором раздражения. Земские гласные от дворянства все чаще «не соответствовали видам правительства». Они боролись против произвола губернатора, за развитие народного образования и медицины, по мере своих сил защищали земских служащих. Гласные же от крестьян были ставленниками администрации и голосовали согласно указке земских начальников. Состав земских управ мало изменился. Более того, можно сказать, что он остался практически тем же. Согласно наблюдениям пензенского земца князя Д. В. Друцкого-Соколинского,