Кирилл Соловьев - Союз освобождения. Либеральная оппозиция в России начала ХХ века

Кампания 1891–1892 годов — очень важный жизненный опыт для многих общественных деятелей. По подсчетам американского исследователя Т. Эммонса, большинство лидеров партии кадетов (52 %) родились между 1865 и 1870 годом. Они начали взрослую жизнь в период кампании помощи голодающим. Для целого ряда лидеров Конституционно-демократической партии она станет первым значимым шагом в общественной жизни.

Разбуженному обществу трудно было вновь заснуть. В 1893 году, после четырнадцатилетнего перерыва, собрался земский съезд. На нем преимущественно обсуждали актуальный на тот момент продовольственный вопрос. Однако этим дело не ограничилось. На земских съездах 1893 и 1894 годов решалось много проблем. В марте 1894 года земцы говорили о необходимости пересмотра недавно утвержденного Земского положения, о мелкой земской единице, о роли органов местного самоуправления в деле народного образования, о важности мелкого кредита.

В этом потоке явлений, все учащавшихся собраний и заседаний мелькали одни и те же имена. У событий есть предпосылки и контекст. Но у них есть человеческое измерение, особое лицо, без которых они были бы другими и, может быть, их даже вовсе бы не было. К делу помощи голодающим был привлечен Московский комитет грамотности, который был частью Московского общества сельского хозяйства. Это дело затеял князь Д. И. Шаховской. Он вошел в комитет. Его примеру последовали другие. Потомок князя М. М. Щербатова и родственник П. Я. Чаадаева, внук декабриста (о чем всегда помнил) князь Дмитрий Иванович Шаховской

не искал популярности, не искал власти над людьми, но заражал своим политическим горением и умел каждого повернуть к жизни лучшей его стороной. Он находил единомышленников, сплачивал их, пробуждал в них политическое сознание, направлял распыленную энергию к одной цели… Он несся вперед на гребне вздымающейся волны. В эти бурные годы Дмитрий Иванович не изучал историю, он скорее делал историю, поскольку это можно сказать об усилиях отдельного человека.

Общество в России разрасталось, но при этом оставалось малочисленным, а значит, это был тесный круг хороших знакомых, разнообразно связанных друг с другом. Любимым университетским профессором Д. И. Шаховского был философ и поэт В. С. Соловьев. Товарищами по студенческой скамье — будущий академик В. И. Вернадский и будущий государственный секретарь С. Е. Крыжановский. Близким другом семьи был К. Д. Кавелин, выдающийся правовед, столп классического российского либерализма. В свое время он был домашним учителем отца Шаховского. В квартире Кавелина, на 8-й линии Васильевского острова, Д. И. Шаховской познакомился с весьегонским предводителем дворянства Ф. И. Родичевым. Судьба крепко связала будущих лидеров Конституционно-демократической партии. А тогда Родичев предложил Шаховскому работу в Весьегонском земстве. Князя пришлось уговаривать: прежде он собирался быть учителем русского языка. Как вспоминала жена Ф. И. Родичева:

Появление Шаховского в уезде вызвало большие о нем разговоры. Его образ жизни удивлял всех, и добровольный отказ от назначаемого ему жалованья, показавшегося ему слишком большим, заставляло иных думать, что у него большое состояние: «Ну какой же человек попросит для себя только половину того, что ему ассигновано». Между тем он живет так скромно, ходит в полушубке. Рассказывали, что он пришел к кому-то по делу и о нем докладывали: «Пришел к Вам кто-то, одет просто, и лицо благородное».

В 1894 году уже популярный в столице экономист и публицист П. Б. Струве спросил Шаховского, как тот видит выход из политического тупика. Ответ был таков: «В виде самочинного собрания представителей земств, которые потребуют конституции». Это было почти пророчество, сбывшееся десять лет спустя. Как уже отмечалось, это была политика в отсутствии таковой. Это были новые вина в старых мехах, что, разумеется, не всем нравилось. Уже упомянутый Московский комитет грамотности обратил на себя внимание правительства. Был поставлен вопрос о пересмотре его устава. Одни были готовы смириться. Для других это было совершенно неприемлемо. Оппоненты столкнулись в особняке В. А. Морозовой в Москве. И. И. Петрункевич пришел туда вместе с Д. И. Шаховским. Те, кто доказывал необходимость бороться, были в меньшинстве. Пассивное большинство взяло верх. Участница собрания Е. Н. Орлова вразумляла Петрункевича: «Не время великих задач; мы плаваем не в открытом море, а близ берега, и я сижу в маленькой лодочке с моими друзьями, и мы делаем свое маленькое дело; так мы будем плыть дальше, я довольна своей лодочкой». Не все были довольны, а главное — и довольных жизнь порой выталкивала в открытое мое.

Для любой монархической страны смена государя — важная веха. На протяжении всего XIX столетия новое царствование подразумевало новый курс. Были основания его ждать и в 1894–1895 годах. Однако надежды не оправдались. Это было новое, сильное разочарование.

Мы уповаем, что счастье наше будет расти и крепнуть при неуклонном исполнении закона как со стороны народа, так и со стороны представителей власти, ибо закон, представляющий в России выражение монаршей воли, должен стать выше случайных видов отдельных представителей этой власти. Мы горячо веруем, что права отдельных лиц и права общественных учреждений будут незыблемо охраняемы. Мы ждем, Государь, возможности и права для общественных учреждений выражать свое мнение по вопросам, их касающихся, дабы до высоты престола могло достигать выражение потребностей и мысли не только администрации, но и народа русского… Мы верим, что в общении с представителями всех сословий русского народа, равно преданных престолу и отечеству, власть Вашего Величества найдет новый источник сил и залог успеха в исполнении великодушных предначертаний Вашего Императорского Величества.

Это отрывок из адреса Тверского земства, обратившегося к новому императору. Текст был написан П. Б. Струве в квартире его старой знакомой А. М. Калмыковой. Ф. И. Родичеву его передал Д. И. Шаховской. Родичеву текст понравился, он его одобрил. Тверской адрес был не единственным, хотя, пожалуй, самым смелым. Свои адреса подготовили Курское, Новгородское, Орловское, Полтавское, Псковское, Саратовское, Смоленское, Тамбовское, Тульское, Уфимское земства. Они были менее откровенны, чем Тверское. Однако эти скромные обращения земств стали причиной для отповеди со стороны государя.

В январе 1895 года в столице собралось много депутаций: земств, городов, дворянства, ремесленных и мещанских обществ, биржевых комитетов, крестьян, кавказских горцев, литовцев, евреев, поляков, финляндцев, латышей, киргизов и многих других. Все они рассчитывали поздравить молодого императора со вступлением на престол. Особенно запомнился прием депутаций земств, городов и дворянства. Он был намечен на 2 часа дня 17 января 1895 года. Депутации расположились в Николаевском зале Зимнего дворца. Вышел молодой государь, дошел до середины зала, остановился. Было видно, что он что-то хотел сказать. Все придвинулись ближе. Николай II прочел свою знаменитую речь, в которой содержались слова о «бессмысленных мечтаниях» земцев. Ожидания перемен не оправдались. «В Петербурге эти слова всеми комментируются, очень много недовольных. Все разочарованные уезжают домой. Очень немногие восхваляют речь царя, но сожалеют и те, что он это сказал. Теперь все, кто слышал слова царя, говорят, что видно в нем деспота», — записала в дневнике А. В. Богданович. По воспоминаниям Шаховского, вскоре в Москве состоялось совещание общественных деятелей. Обсуждали, как следует реагировать на правительственную политику. Предлагали воспользоваться зарубежной печатью, создать собственную организацию. По сведениям Департамента полиции, как раз тогда, в 1895 году, могла возникнуть Земская лига, объединение земцев и либеральной интеллигенции. Это было бы бюро земских съездов, которое бы координировало деятельность органов местного самоуправления. Кружок задумал К. К. Арсеньев, видный публицист, земец, один из редакторов журнала «Вестник Европы». Объединение тогда не сложилось, но о нем продолжали думать. По воспоминаниям Ф. А. Головина, в 1896 году, во время коронации нового государя, граф П. С. Шереметев беседовал с ним «о борьбе земского начала с бюрократическим, о ничтожности личности государя». Фактически это было приглашением Головина в состав тайного общества.