Кирилл Соловьев - Союз освобождения. Либеральная оппозиция в России начала ХХ века

В феврале 1898 года черниговский земец В. М. Хижняков в письме князю Д. И. Шаховскому охарактеризовал прошедшее губернское земское собрание как «апатичное». В ходе заседания не чувствовалось «идеи», интереса к земскому делу. Самого Хижнякова и его товарищей это возмутило. Они договорились составить программу наиболее важных земских вопросов, которые можно было поднять в следующий раз. Взявшись за это дело, они решили согласовать свою линию с тем, о чем говорили земцы по всей России. Как раз по этой причине Хижняков обратился к Шаховскому как человеку информированному, участвовавшему в «московских совещаниях». Это была просьба, исходившая от земского меньшинства, малочисленного, но активного.

О проблеме общеземской организации много думали и говорили, но не знали, как к ней подступиться. В 1900 году организация общеземского собрания казалась маловероятной Д. Н. Шипову. В письме к председателю херсонской земской управы В. П. Андреевскому он предлагал собрать лишь 10–12 губернских председателей. Им предстояло обсудить программу реформирования системы управления. Андреевский благоразумно возражал: правительство узнает и об этом собрании. В таком случае надо созвать всех председателей, соглашался Д. Н. Шипов. Дабы совещание не обратило на себя внимание полиции, стоило воспользоваться предстоявшим в Москве в феврале 1901 года съездом деятелей по агрономической помощи местному населению. Собрание состоялось в Москве в ресторане «Эрмитаж» 13 февраля 1901 года. Присутствовали 26 человек, не считая самого Шипова и членов Московской губернской земской управы. Таким образом, на этом импровизированном съезде были представлены 12 земских губерний из 34. Начал собрание Шипов. Он говорил о коварной правительственной политике, всячески ограничившей сферу компетенции земства. По его мнению, оно не могло оставаться к этому равнодушным и должно было оказывать сопротивление. Последовавшие выступления были даже более радикальными. Председатель Саратовской губернской земской управы Н. Н. Львов настаивал на необходимости представительного строя, который был бы единственным спасением от бюрократического всевластья.

Новые подобные «беседы» были организованы довольно скоро: 6–8 марта 1901 года. Они были приурочены к съезду деятелей по народному образованию Московского учебного округа. Должны были собраться предводители дворянства. К этому времени по всей России прошли студенческие беспорядки. 19 февраля студенческая манифестация была разогнана в Санкт-Петербурге. 24 февраля в Москве по Тверской улице прошла толпа студентов. Они пели «Дубинушку», размахивали красными флагами. Волнения продолжились и 25-го. Незадолго до съезда (2 марта) был убит министр народного просвещения Н. П. Боголепов. Наконец, 4 марта в Санкт-Петербурге прошла демонстрация у Казанского собора, которая была разогнана полицией. Ходили слухи о многочисленных жертвах. Дворянские предводители не могли не откликнуться на то, что волновало всю страну. Среди них были братья Стаховичи, князь Павел Долгоруков, граф П. С. Шереметев и другие. Они собрались за обедом у московского губернского предводителя дворянства князя П. Н. Трубецкого. С докладом выступил его брат профессор Московского университета С. Н. Трубецкой. Он попытался разъяснить причины студенческих беспорядков, обвинял в подстрекательстве полицию. Разговор был продолжен 8 марта. Спорили о том же: о стеснении земств, о варварском обращении со студентами.

Такого рода встречи происходили регулярно. Завязывались контакты, упрочивались отношения, ставились новые вопросы. Вставала задача оформления этого движения.

Д. Н. Шипов вынашивал тайный план. Он рассчитывал составить и подписать адрес императору, в котором бы разбивались основные положения нашумевшей записки С. Ю. Витте. Министр финансов доказывал несовместимость самодержавия и земства. Следовало бы сказать обратное: самодержавие немыслимо без земства. В качестве автора такого текста Шипов наметил Ф. Д. Самарина, видного общественного деятеля, племянника одного из «отцов-основателей» славянофильства. Подписать адрес должны были по 5–10 человек от каждого земства. Конечно, предварительно следовало сговориться. С этой целью и надо было провести совещание председателей губернских земских управ.

Предстояли тяжелые и в итоге неудачные переговоры с Самариным. 16 июля 1901 года состоялось совещание в его имении. Кроме Шипова, приехали князь Петр Дмитриевич Долгоруков, Р. А. Писарев, князь П. Н. Трубецкой, Н. А. Хомяков. Шипов подготовил записку, которую предварительно прочитал московскому земцу Н. Н. Хмелеву. Тот ее полностью одобрил. В ходе совещания Долгоруков, Писарев и Хомяков поддержали Шипова. Трубецкой не проявил большого интереса. Самарин категорически возражал. «Верно говорит Писарев, что у Самариных ум и талант критический, но вовсе нет духа творчества и широты взгляда», — впоследствии возмущался Шипов. В действительности участники совещания не в полной мере восприняли логику Самарина, которая была даже более враждебна им, нежели казалось. Он требовал определенности. Его не устраивала формула «живого общения» самодержавия с обществом. Самарин сознавал, что из этой установки могли последовать самые разные выводы. Шипов становился все более раздражительным, в итоге потерял терпение и спросил: «Необходимо ли участие общества в государственной жизни?» Самарин вполне определенно ответил, что нет. Шипов, в частности, писал о Самарине: «Непонятная у него для меня логика и удивляюсь, как может такой человек, отрицательно смотря на современное общество, так и на настоящее правительство, рекомендовать полную пассивность в надежде на появление нового Петра Великого, тогда как сам признает, что вероятнее революция». Дальше вести переговоры было бессмысленно. К подготовке записки решили подключить князя Г. Е. Львова или С. А. Муромцева.

Компактное по численности, но представительное собрание было очевидной альтернативой массовому объединению, о котором тогда и речи не могло быть. И если оказывалось невозможным, чтобы эта организация формировалась согласно тем или иным формальным критериям, оставалось лишь рассчитывать на неформальное объединение. Примерно в то время, когда Шипов только задумывал свой кружок, в Санкт-Петербурге возникло похожее объединение. В феврале 1900 года, когда в столице проходил съезд статистов, было организовано несколько частных совещаний, на которых говорилось о необходимости объединения интеллигенции. Ради этой цели было избрано бюро, в состав которого вошли П. Н. Милюков, В. Я. Богучарский, В. И. Чарнолусский, В. Я. Муринов, А. А. Никонов, А. В. Пешехонов, Н. А. Рубакин. Бюро провело несколько заседаний, после чего фактически распалось.