Джульет Баркер - Азенкур: Генрих V и битва которая прославила Англию

Единственной реальной жертвой всего этого дела стал несчастный тюремный надзиратель, который помог Уайтлоку бежать. Он был схвачен, повешен и четвертован как предатель, а его голова была вывешена на воротах Тауэра в качестве предупреждения остальному тюремному персоналу о том, что неисполнение обязанностей не будет терпеться. [141] W&W , i, p. 36; Powell , p. 138. Хотя сейчас эта фраза обычно звучит как "повешенный, проволоченный и четвертованный", это не тот порядок, в котором происходил процесс. Осужденного везли на волокушах к месту казни, вешали и затем четвертовали; иногда предателя срубали с виселицы еще живым, вспарывали (внутренности сжигали перед ним), обезглавливали и затем четвертовали. В любом случае части тела выставлялись на видных общественных местах для устрашения других предателей.

Дело Уайтлока, как и восстание Олдкасла, было пресечено в зародыше благодаря быстрым и решительным действиям Генриха V, но оно подтвердило опасность того, что люди могут поверить, что Ричард II еще жив. Поэтому до конца года Генрих распорядился, чтобы тело Ричарда, которое было захоронено в церкви Приората черных монахов в Кингс-Лэнгли, было перезахоронено в Вестминстерском аббатстве. Ричард сам пожелал, чтобы его похоронили в гробнице, которую он воздвиг в хорах аббатства для себя и Анны Богемской, своей любимой королевы, которая умерла раньше него. Теперь Генрих распорядился, чтобы тело, помещенное в новый гроб на телеге, задрапированной черным бархатом, было доставлено за двадцать миль из Лэнгли в Вестминстер. С характерной для него скупостью он позаимствовал для процессии знамена, сделанные им для похорон собственного отца в Кентерберийском соборе, но в остальном траурные мероприятия были проведены так же пышно, как и завещал сам Ричард. Труп сопровождала толпа епископов, аббатов, рыцарей и эсквайров, и в аббатстве его принял сам Генрих, который приказал, чтобы у гробницы постоянно горели четыре лампады и чтобы еженедельно совершались заупокойная служба, заупокойная месса и раздача денег бедным от имени Ричарда. Это торжественное перезахоронение, проведенное со всеми почестями и пышностью, широко приветствовалось как акт личного благочестия нового короля, в котором он пытался загладить вину за узурпацию своего отца и убийство Ричарда II. [142] Devon , pp. 325, 326–8, 332; St Albans , p. 77; Brut , ii, p. 373. Говорили, что Ричард был добр к Генриху, когда тот, будучи ребенком, был заложником при королевском дворе (не то чтобы это помешало будущему Генриху IV вернуться во главе армии, чтобы узурпировать трон). Ланкастерские пропагандисты даже говорили, что Ричард предсказал, что юный Генрих исполнит пророчество Мерлина о том, что в Уэльсе родится принц, чья слава однажды обойдет весь мир. St Albans , p. 77, предполагает, что Генрих почитал Ричарда как своего родного отца, но поскольку это говорится в контексте перезахоронения, это может быть применимо только к этому акту. Мне кажется, это не оправдывает утверждения более поздних хронистов и историков о том, что эти двое были как отец и сын. Это, несомненно, было правдой. Не менее верно и то, что публичная демонстрация трупа короля в течение нескольких дней, которые потребовались похоронной процессии, чтобы добраться до Вестминстера, должна была доказать раз и навсегда, что Ричард II мертв. Его призрак еще не исчез, но спать стало уже спокойнее.

Дело Уайтлока подчеркнуло важность к как можно быстрому договору с шотландцами. В первый же день своего правления Генрих отправил короля Якова и Мердока, графа Файфа, в лондонский Тауэр, где они должны были оставаться под надежной охраной большую часть следующих двух лет. В тот же день брат Генриха Джон, герцог Бедфорд, и Ральф Невилл, граф Уэстморленд, были утверждены на своих постах в качестве хранителей шотландских марок, была приведена в действие программа укрепления и ремонта замков северной границы. Эта агрессивная тактика убедила правителя Шотландии, герцога Олбани, что в его интересах возобновить перемирие между двумя странами летом 1413 года, а в феврале 1414 года шотландцы были также включены в общее перемирие между Англией, Францией и их союзниками, которое должно было продлиться год. [143] Balfour-Melville , James I, King of Scots, 1406–37, p. 55; Bradley , "Henry V's Scottish Policy — a Study in Realpolitik," pp. 180–1.

Заключить перемирие и соблюдать его — две разные вещи. Было практически невозможно обуздать непокорных приграничных лордов, которые находились в состоянии постоянной войны со своими соседями по другую сторону границы. Дважды пострадавший граф Дуглас был главным виновником с шотландской стороны, совершая набеги и сжигая английские селения практически по своему желанию. [144] Ibid., pp. 178, 181. Генрих V понимал, что самым эффективным способом предотвратить это было вернуть оборону северных марок их традиционному хранителю, графу Перси из Нортумберленда, при условии, что лояльность этого графа не вызывала сомнений. Учитывая недавнюю историю клана Перси, это была смелая и крайне рискованная инициатива. Просто не было никаких гарантий, что наследник "Хотспура" будет более преданным, чем его отец или дед. Более того, восстановление Перси могло привести к отчуждению их древних соперников на севере, Невиллов, чья верность ланкастерским королям была непоколебима.

Генрих решил эти проблемы сложным и изобретательным способом. В ноябре 1414 года он одобрил петицию в парламенте, которая позволила бы Перси подать иск о восстановлении его титула и владений графства Нортумберленд, которых лишился его дед после осуждения за измену. Затем были начаты переговоры об обмене Перси на Мердока, графа Файфа. (Ни Олбани, ни Генрих V не хотели обменивать его на короля Якова, возвращение которого в Шотландию, безусловно, положило бы конец правлению Олбани в качестве регента и могло бы положить конец фракционной борьбе, которая разделила и ослабила королевство). Поскольку Мердок был захвачен во время войны, его освобождение также зависело от выплаты выкупа, за который Генрих потребовал десять тысяч фунтов. Эта сумма должна была быть выплачена не шотландцами напрямую, а Перси, что давало королю финансовую власть над ним, которая могла быть воспринята как залог его хорошего поведения. Генрих также договорился (с согласия Перси), чтобы Перси женился на Элеоноре Деспенсер, овдовевшей дочери Ральфа Невилла, графа Вестморленда, и Джоан Бофорт, сводной тетки Генриха. [145] G.L. Harriss , "The King and his Magnates," in HVPK , pp. 31–51. Перси должен был получить частичную компенсацию от самого Мердока: Balfour-Melville, James I, King of Scots, 1406–37, p. 65. Этот брак был достаточно престижным, чтобы удовлетворить честь Перси, и имел дополнительное преимущество в виде компенсации Невиллам. Самое главное, он заложил основу для прочного мира между двумя соперничающими семьями, что могло только благоприятствовать краткосрочной и долгосрочной стабильности и безопасности северных границ.