Джульет Баркер - Азенкур: Генрих V и битва которая прославила Англию

Признавая важность новых укреплений Саутгемптона, поскольку город находился "так близко от врага", Генрих V способствовал их строительству как косвенно, так и напрямую. На декабрьском заседании парламента 1414 года он заслушал петицию мэра и бургомистров, в которой они жаловались на то, что не могут позволить себе расходы на новые оборонительные сооружения, и просили уменьшить ренту, которую они должны были выплачивать мачехе короля Жанне Наваррской. Признав справедливость их иска, Генрих предложил либо убедить Жанну отменить большую часть ренты, либо взять ее в свои руки и самому снизить ее, если она этого не сделает. Он также построил еще одну новую башню, башню Божьего дома, которая стала резиденцией городского артиллериста и его арсенала. Выступая из городской стены, она была построена в первую очередь для защиты расположенных под ней шлюзов, функция которых заключалась в контроле уровня воды во рвах, первой линией обороны. [162]

Хотя в большинстве крупных городов и портов имелись собственные склады пушек и оружия, национальный арсенал размещался в лондонском Тауэре. Подготовка к его пополнению началась практически с момента вступления Генриха V на престол. 10 мая 1413 года он запретил продавать луки, стрелы, оружие и артиллерию шотландцам и другим иностранным противникам, а месяц спустя назначил подрядчика Николаса Майнота хранителем королевских стрел в Тауэре. Майнот сам приступил к изготовлению стрел, заказы были размещены у других лондонских подрядчиков, таких как Стивен Селкр, которому в августе 1413 года заплатили 37 10 фунтов стерлингов (чуть менее 25 000 долларов по нынешней стоимости) за поставку двенадцати тысяч стрел. [163]Это был лишь один из многих заказов в течение следующих двух лет.

Стрелы выпускались в снопах по двадцать четыре штуки. Каждый лучник обычно был вооружен 60–72 стрелами, два снопа он носил в своем холщовом колчане, а остальные засовывал за пояс, для немедленного использования. Дополнительные припасы перевозили на повозках, а мальчиков нанимали в качестве бегунов, чтобы они по требованию приносили лучникам новые стрелы. Хотя стрелу можно было извлечь и использовать повторно, [164]во время боя это было опасно и непрактично, особенно учитывая, что главной силой лучника была скорость стрельбы: лучник, не способный выпустить прицельно десять стрел в минуту, считался непригодным для военной службы. Поэтому в боевой ситуации стрел, которые он носил с собой, хватало максимум на семиминутный обстрел. Поскольку нормальная скорострельность профессиональных лучников могла достигать двадцати стрел в минуту, его запаса могло хватить лишь на половину этого времени. Таким образом, масштаб спроса и доставки, связанная с обеспечением достаточного количества стрел на всю военную кампанию, были огромны. Поэтому запасы необходимо было создавать заблаговременно. [165]

Во времена Азенкурской компании в военных целях широко использовались два типа стрел. Первая предназначалась для дальнего боя, имела деревянное древко длиной более тридцати дюймов, сделанное из легкого дерева, например, тополя, и железный наконечник в форме почти аэроплана, "крылья" которого загибались назад, образуя колючки, которые вонзались в плоть жертвы. Она была очень эффективна против небронированных людей и лошадей на расстоянии до трехсот ярдов, особенно при скоординированном залпе. Второй вид стрел был разработан в ответ на введение пластинчатых доспехов. Она имела более короткое и тяжелое древко, часто из ясеня, и страшный наконечник стрелы, называвшийся "шило", который, как следует из названия, был похож на длинную толстую иглу с закаленным и заостренным острием. Стреляя с близкого расстояния, менее 150 ярдов, эти стрелы могли пробить даже толстую сталь шлема. [166]

Наконечники стрел, предназначенные для использования в войне, ковались с удивительной степенью сложности. Закаленная сталь наконечников и краев заключала в себе более мягкую железную сердцевину, которая поглощала удар и снижала вероятность раскола или поломки древка. Для боевых стрел использовались оперения из гусиных перьев, которые крепились к древку с помощью клея и связывались ниткой. В кризисные времена король рассылал по графствам приказ о предоставлении гусиных перьев, и хотя о Азенкурской компании не сохранилось ни одного подобного приказа, в декабре 1418 года Генрих V приказал своим шерифам найти ему 1 190 000 перьев к дню Св. Михаила. Аналогичный приказ в феврале 1417 года был ограничен двадцатью южными графствами и шестью перьями от каждого гуся, но они должны были быть доставлены в Тауэр в течение шести недель после выхода приказа. [167]

В Англии и Уэльсе для военных целей предпочитали использовать длинный лук, в отличие от арбалета. Последний так и не приобрел большой популярности в Англии, за исключением охоты на животных, хотя он широко использовался в Европе по крайней мере с середины XI века. Генуэзцы, в частности, были знаменитыми арбалетчиками и регулярно служили наемниками во французских армиях. Преимущества арбалета были тройными. Для управления им требовалось сравнительно небольшое обучение и физическая сила, его можно было установить в положение для стрельбы и удерживать там до тех пор, пока не понадобится нажать на спуск. Высокоэффективное использование силы скручивания — для сгибания лука использовался заводной механизм — обеспечивало большую дальность поражения, особенно после появления стальных арбалетов в XV веке. Его большим недостатком было то, что он был медленным и громоздким в действии: способность тянуть груз весом в тысячу фунтов не компенсировала того, что он мог стрелять только двумя болтами в минуту, особенно в пылу сражения. [168]

Большие луки были не только легче и быстрее в обращении, но и значительно дешевле в производстве, чем арбалеты. Цены в 1413-15 гг. колебались от менее чем 1 до чуть более 2 шиллингов, в то время как обычный лучник зарабатывал 6 пенсов, или половину шиллинга, в день в походе. Качество лука зависело от дерева, из которого он был сделан. Каждый английский школьник знает историю о том, что древние тисовые деревья, которые растут во многих местных церковных дворах, были посажены для того, чтобы обеспечить лучников Англии луками. На самом деле, английский тис был неподходящим материалом для изготовления луков, поскольку переменчивый климат способствовал склонности тиса к скручиванию по мере роста. (Церковная собственность, в любом случае, не подлежала реквизиции. Когда Николас Фрост, королевский боуир (мастер, изготовляющий луки; торговец луками), был уполномочен приобретать все, что относится к ремеслу боуиров, включая "древесину, называемую боуставами", незадолго до Азенкурской компании, ему не было позволено посягать на церковную землю). [169]