Джульет Баркер - Азенкур: Генрих V и битва которая прославила Англию

Бусико и д'Альбе знали, что им нечего терять, терпеливо ожидая. Каждый час не только приносил им новые подкрепления, но и еще больше расшатывал и без того натянутые нервы англичан, которые были уставшими, голодными и отчаявшимися.

С наступлением темноты позднего октябрьского вечера обеим сторонам стало ясно, что сражения в этот день не будет. Французы были настолько уверены, что их превосходящие силы и численность сдержат любую перспективу атаки, что сломали строй и начали искать ночлег в Азенкуре и Трамкуре. Англичане, все еще опасаясь внезапного нападения, сохраняли боевой порядок до тех пор, пока не стемнело настолько, что они уже не могли видеть противника. Только тогда им было позволено отступить и искать любое укрытие, которое они могли найти на ночь. Обе армии находились так близко, что можно было слышать голоса французов, которые готовили свои лагеря к ночлегу, "каждый из них, как обычно, звал своего товарища, слугу и товарища". Когда некоторые англичане восприняли это как сигнал к тому, что они могут делать то же самое, Генрих поспешил пресечь подобную недисциплинированность, приказав соблюдать тишину во всей армии под страхом лишения лошади и упряжи, если нарушитель был джентльменом, или потери правого уха, если он был из нижних чинов. Введение абсолютной тишины было не просто актом жестоких репрессий, оно было призвано затруднить врагу проведение внезапных ночных рейдов. С таким количеством французских рыцарей и оруженосцев, жаждущих отомстить за потерю Арфлера и доказать свое мастерство в дерзкой схватке, англичане не могли позволить себе ослабить бдительность. Мудрость этой мысли была доказана, когда большой отряд французских латников и лучников под предводительством Артура, графа Ришмона, подошел достаточно близко к английскому лагерю, чтобы произошла перестрелка. Хотя они быстро отступили к своим линиям, им, возможно, удалось взять несколько пленных, поскольку в английских казначейских счетах записано, что в этот день были захвачены семь лучников из Ланкашира. [498]

Неудивительно, что неестественная неподвижность английского лагеря оказала нервирующее воздействие на обе стороны. Французы начали подозревать, что их противники намереваются тайно ускользнуть ночью, поэтому они разожгли костры и расставили по дорогам и полям дозоры с большим количеством людей, чтобы предотвратить их бегство. Англичане не могли предаваться товарищескому общению для поддержания духа и, вынужденные говорить шепотом, остро ощущали веселые звуки, доносившиеся из французского лагеря, в котором не было недостатка ни в еде, ни в вине. Там, где их линии были ближе всего, возле Трамекура, они даже могли видеть лица своих врагов в свете костров и слышать их разговоры. Капеллан, бродя по армии и оказывая посильную духовную помощь, слышал разговоры, что французы "были настолько уверены в нас, что в ту ночь бросали кости за нашего короля и его дворян". Сам король отмахнулся от подобных идей: никто в Англии не должен был платить ни пенни за его выкуп, заявил он, поскольку он намеревался либо выиграть предстоящую битву, либо умереть в сражении. [499]

Для короля и некоторых из его ближайшего окружения был найден ночлег в деревне Мезонсель, но прежде чем Генрих удалился на ночь, он отдал приказ освободить всех французских пленных в армии, независимо от их ранга. Как и при Арфлере, это было сделано для того, чтобы избежать необходимости тратить часть своих драгоценных ресурсов на их содержание и максимально увеличить количество людей, находящихся в его распоряжении. И в этом случае соглашение было обусловлено и заключено под присягой. Если он выиграет битву на следующий день, пленники обязаны были вернуться к нему; если он проиграет, то они могли считать себя полностью свободными. [500]

В ту ночь в английской армии почти никто не отдыхал и не спал. Только у немногих счастливчиков была крыша над головой, а большая часть армии расположилась лагерем под открытым небом, лежа на земле и укрываясь, как могли, под живыми изгородями, в садах и огородах Мезонселя. Англичане уже несколько дней подряд терпели "грязную, сырую и ветреную погоду". Теперь, в течение долгих часов темноты, дождь лил не просто непрерывно, а был проливным. [501]Несмотря на десятки сторожевых костров, горевших по краям лагеря, невозможно было ни согреться, ни высохнуть. Тяжелые шерстяные плащи даже самых богатых людей не могли защитить от такой погоды и, должно быть, к ночи полностью пропитались влагой.

Оружие и доспехи также должны были пострадать. Ржавчина была одной из самых больших проблем, с которыми сталкивался тот, кто носил доспехи. В обычных обстоятельствах ее можно было удалить, если доспехи переворачивали в бочке с песком и регулярно полировали и смазывали маслом, хотя напряженная деятельность все равно могла оставить на лице рыцаря полосы ржавчины от шлема. [502]В вынужденном трехнедельном марше, когда доспехи приходилось носить постоянно, независимо от погоды, ржавчина неизбежно появлялась, забираясь в сочленения доспехов и затупляя края оружия. Лучники тоже должны были бороться за то, чтобы их луки, стрелы и тетивы оставались сухими, ведь от этого зависела их жизнь. В оцепеняющем холоде и сырости той ночи и раннего рассвета замерзшие руки и пальцы возились с неудобными шнурками и пряжками, боролись с непокорными и ржавеющими кусками металла. Латники и лучники, должно быть, были так же востребованы, как и священники, поскольку потрепанные остатки английской армии пытались подготовить свои тела и души к предстоящей битве.

Хотя Генрих имел преимущество в виде крыши над головой, он не тратил ночь на сон. Для того чтобы принять правильное решение, ему необходимо было иметь как можно больше информации о месте, где будет происходить сражение. Поэтому около полуночи он отправил группу рыцарей (возможно, сэра Джона Корнуолла и его подручных) разведать поле боя при свете луны. Когда они вернулись, их отчет позволил ему определить окончательный план сражения. [503]Было очевидно, что французы на много тысяч превосходили англичан в численности. Учитывая это преимущество, вполне вероятно, что они нападут первыми, к чему он должен был быть готов.

Обычная военная мудрость гласила, что три баталии армии Генриха должны стоять друг за другом сплошным блоком. Такое построение было действительно предназначено для армии, состоящей в основном из тяжелой пехоты. Однако численность англичан в любом случае была настолько мала, что, если бы они приняли такую расстановку, то предстали бы перед бесконечно более многочисленным противником настолько узким фронтом, что рисковали быть окруженными и уничтоженными. Альтернативой было выстроить три баталии бок о бок, чтобы создать вытянутый, но неглубокий фронт. Поле боя располагало к этому варианту, поскольку оба фланга армии были защищены от атаки лесами и изгородями вокруг Мезонселя и Трамекура, которые препятствовали бы массированной атаке кавалерии или пехоты.