Павел Уваров - Китай в средневековом мире. Взгляд из всемирной истории

Культура эпохи «Шести царств» сумела, обобщив и сохранив древнее наследие, осуществить сложный религиозно-философский синтез, отвечавший вызовам времени. Различные традиции вели напряженный диалог, усиливая внимание к внутреннему миру человека и придавая китайской культуре высокую степень сложности. Как можно объяснить парадоксальное развитие культуры на фоне распада государственности?

По-видимому, этот распад и был одной из причин. Среди царей как «варварского» Севера, так и «цивилизованного» Юга в этот период попадалось немало тиранов и самодуров. Но если император единого Китая мог, как это якобы сделал Цинь Шихуан, закопать всех ученых живьем в землю, сжечь все исторические хроники или обескровить страну возведением Великой стены, то ни один из правителей периода Лю-чао не имел такой возможности, поскольку он не владел всей Поднебесной. Даосы или буддисты, преследуемые в одном государстве, находили приют у другого императора. Соперничавшие правители стремились превзойти друг друга красотой столиц, блеском двора, покровительством философам, поэтам и монахам. В истории часто бывало так, что политический полицентризм благоприятствовал культуре.

Но и внутренние социальные причины приводили к тому, что культура в эту эпоху была востребована. «Спрос на культуру» был продиктован напряженными поисками как этнической, так и социальной идентичности. Ни Великая стена, ни отлаженная государственная машина, ни отчаянное сопротивление не защитили китайцев от варваров. Но ханьцы могли противопоставить завоевателям великую культурную традицию, развивая которую они сопротивлялись захватчикам. Последние же то стремились присвоить достижения китайской культуры, то пытались найти ей альтернативу в буддизме и даосизме, то призывали вернуться к собственным корням. На Юге бежавшие северяне подчеркивали свою культурную исключительность, вызывая эффект подражания у местной элиты. В антагонизме «старых» и «холодных» родов культура выступала способом самозащиты утонченных аристократов от ретивых служак, но для чиновников, тянущих лямку службы, овладение достижениями культуры давало возможность выдержать экзамен на чин. Ученые и интеллектуалы («ши»), обретая черты наследственного сословия, начали отделять себя от государственной власти, выступая в роли носителей «национальной идеи», выражаемой через культуру.

Долгое время китайская культура была самодостаточна, развиваясь без существенных внешних воздействий. Но в III–VI вв. силу таких воздействий можно сопоставить с влиянием на Китай европейской цивилизации в XIX–XX вв. и, возможно, с кратким периодом пребывания в составе большой империи наследников Чингизхана. Китайская культура была в этот период как никогда синкретична, став ареной взаимодействия самых разных тенденций. Буддизм, пришедший из Индии через Центральную Азию, а также проникавший в Китай южным путем, через Юго-Восточную Азию, взаимодействовал с даосизмом, обогащенным верованиями «варваров».

Две великие империи, расположенные на противоположных концах Ойкумены, «страна Серов», как называли Китай в Риме, и Дацинь, как называли Римскую империю в Китае, синхронно испытали сильнейшее потрясение в конце II в. Некоторые исследователи полагают, что это было следствием первого смыкания мира. Цивилизации оказались связаны друг с другом либо через нескольких посредников, либо напрямую через две торговые артерии — по Великому шелковому пути и по «Периплу Эритрейского моря» через Красное море и Индийский океан. Но с товарами и людьми передавались и возбудители болезней. Полагают, что чума, предшествующая восстанию Желтых повязок и так называемая Антонинова чума, завезенная легионерами из Парфии, были явлениями, связанными между собой. Пандемии, ранее не известные Древнему миру, ослабляли империи.

Но и независимо от «микробиологического фактора», Римская империя вступает в так называемый «кризис III в.». Народные восстания, военные мятежи, вторжения варваров, голод, экономический упадок не смогли уничтожить ее, как уничтожили империю Хань, но изменили до неузнаваемости. Наступила эпоха домината, империя разделилась на Западную и Восточную, изменилась религиозная политика, постепенно превращавшая христианство в господствующую веру.

Общей чертой для всех цивилизаций Ойкумены становится новая роль мировых религий. Период местных культов и частных философских школ сменялся эпохой глобальных религиозных и квазирелигиозных систем, становившихся основой социально-политической организации обществ… Это — время Вселенских соборов, собираемых римскими императорами и формирующих четкие границы христианской доктрины. Это время, когда епископы начинают играть исключительно важную роль. Тогда же зороастризм становится целостным религиозным учением, опирающимся на четкую иерархическую организацию храмов и священнослужителей, и цементирующей основой Сасанидской империи. У нас мало сведений об индийской империи Гуптов, но мы знаем, что именно в этот период происходит превращение древней брахманской веры в подобие индуизма, важнейшей чертой которого является поклонение божествам Шиве, Вишну, Лакшми и т. д. Поэтому успех буддизма и расцвет монастырей и школ в Китае, формирование параллельной системы даосских монастырей и начало превращения конфуцианства в религиозно-философскую доктрину не представляются исключением.

При этом обновленные религиозные системы не ограничиваются одним регионом, выходя далеко за его пределы. Индуизм и буддизм распространяются в Юго-Восточной Азии, буддизм — в Тибете, Корее и Японии, христианство — в далекой Ирландии и в Эфиопии. Наряду с посланцами мировых религий, активно действуют миссионеры «мировых ересей», гонимые на родине: манихеи, ариане, несториане…

Империи испытывали все нарастающее давление со стороны варваров и от наступления переходили к обороне. Общим для империй было стремление огородить свой мир неприступной стеной. Там, где не было естественных преград в виде непроходимых гор и морей, возводились линии укреплений: оборонительные валы в римской Африке, Адрианов и Антонинов валы, перегораживающие Британию, бесконечный римский Лимес, тянувшийся вдоль Рейна и Дуная. Сюда же относятся крепость и система фортов, издавна перекрывающая Дербентский проход и завершенная циклопическими строениями Хосрова I Ануширвана (531–579 гг.). Эти линии обороны империй можно рассматривать как аналоги Великой Китайской стены. Возведение укреплений и их оборона требовали гигантских затрат и колоссальных человеческих ресурсов, но это диктовалось картиной мира правителей империй. Какой бы внушительной ни была их территория, она по-прежнему мыслилась по аналогии с единым благоустроенным градом, порядком противостоящим хаосу внешнего враждебного мира. Однако валы и стены не спасали от нашествий.