Дмитрий Дегтев - Будни советского тыла. Жизнь и труд советских людей в годы Великой Отечественной Войны. 1941–1945

Очередной «триллер» от 14 февраля был озаглавлен «Кровавый разгул гитлеровских изуверов»:

«В селе Борисово немцы для устрашения колхозников учинили зверскую расправу над 66-летней колхозницей Ольгой Николаевной Гусенковой. Построив на улице виселицу и согнав к ней все население – от мало до велика, немецкие инквизиторы стали пытать ни в чем не повинную женщину. Они надели на Гусенкову петлю, подтягивали и отпускали и снова подтягивали. Эта пытка длилась несколько часов. Обезумевшую и потерявшую сознание женщину фашистские варвары бросили на снег. Дом Гусенковой немцы разграбили, забрали все до последней нитки…

В деревне Пятаково немецкие солдаты до полусмерти избили 78-летнюю колхозницу Анну Абрамовну Князеву за то, что она отказалась отдать оккупантам свою последнюю шубу. В другом селе немцы убили 12-летнюю дочку колхозницы Л. Е. Лукашовой за то, что девочка плакала, когда немецкие фашисты забирали из дома ее платья».

Аналогичный материал 3. Липавского под названием «Украинская земля горит под ногами фашистских бандитов» рассказывал: «200 беззащитных стариков, женщин и детей расстреляли в этом небольшом селе гитлеровские изверги. 50-летнего Максима Каляду немцы убили, когда он доставал воду из колодца. 75-летнего Григория Олейника немцы расстреляли за то, что его сыновья служат в Красной армии. Один фашистский выродок хотел пристрелить собаку местного фельдшера Егора Павловича Петрова. Старик стал просить, чтобы тот не убивал собаку. Немец захохотал и вторую пулю выпустил в Егора Павловича Петрова. На выстрелы вышел сын Петрова – Виктор. Немец убил и его. Сосед Петровых – Егор Шулика не смог сдержаться, выразил свое возмущение и в ту же секунду пал мертвым под пулей немецкого бандита… При поспешном отходе из села разъяренные ударами Красной армии немцы расстреливали всех, кто встречался на улице. Никогда не забудут трудящиеся Украины фашистских зверств». Отметим, речь идет о Харьковской области.

Несмотря на кажущуюся хаотичность и разнообразие примеров, подача материала о зверствах фашистов тоже была подчинена строгим правилам. Во-первых, пострадавшие обязательно должны были являться колхозниками, рабочими или советскими служащими. Никогда вы не увидите в кровавых «сводках» сообщения о расправе над домохозяйками, крестьянами-единоличниками или продавцами с базара. Во-вторых, не упоминались в принципе евреи, хотя о массовых убийствах на оккупированных территориях руководству страны было к этому времени прекрасно известно. В-третьих, все описываемые злодеяния фашистов должны были выглядеть показно, театрально и по-хулигански. В большинстве сводок немцы расстреливали «колхозников» не за то, что те, скажем, помогали партизанам и занимались антифашистской деятельностью, а исключительно забавы ради, за то, что «попросил закурить», «захотел попить воды», а то и вовсе без повода.

В-четвертых, солдаты вермахта изображались сплошной бандой мародеров и грабителей. Отнимавших у народа даже детские платья. Конечно же и это имело место, только вот «факты», приводившиеся в газетах, были нацелены на тех, кто питал иллюзии, будто «при немцах будет сытая жизнь», а также на «обиженных советской властью», например раскулаченных, надеявшихся, что немцы вернут им отнятое добро. Народу недвусмысленно намекали: не надейтесь, мол, они с вас последние трусы снимут!

Примечательно также, что если в 1941 году СМИ в основном сообщали о зверствах немцев, то в следующем году была вброшена серия публикаций о бесчинствах союзников Третьего рейха: венграх, румынах, итальянцах и финнах. «Вырвавшийся из финского плена красноармеец Василий рассказал о надругательствах и пытках, которым подвергаются советские военнопленные в лагере № 64, – рассказывала статья «Кровавые зверства финнов» от 20 октября 1942 года. – Обычно финские полицейские выравнивали наш строй при помощи автомата. Если кто-либо выдвинулся, то финн дает очередь. На моих глазах были расстреляны многие пленные. Был у нас в лагере украинец по фамилии Бернада. Его застрелили только за то, что он попросил у финна закурить. Однажды мы работали на сплаве леса. Вдруг ни с того ни с сего шюцкоровец выстрелил и убил одного пленного. Еще случай. Нас пригнали рубить дрова для кухни. Вышла повариха-финка. Она взяла у солдата винтовку и застрелила одного пленного».

«Вырвавшийся из белофинского плена красноармеец Терентьев Сергей Павлович рассказал о невыносимых страданиях советских военнопленных, томящихся в лагере близ города Питкяранта, – сообщала сводка Совинформбюро. – «В этом лагере, – сообщил Терентьев, – содержатся раненые красноармейцы. Всех заключенных принуждают работать по 14–15 часов в сутки. Пленных впрягали в плуги и заставляли пахать землю. Финские палачи придумывали для нас ужасную пытку. Они опоясывали пленного колючей проволокой и волочили по земле. Ежедневно из лагеря вывозят трупы замученных советских бойцов».

Данные публикации были спровоцированы большим участием немецких союзников в кампаниях 1942 года, когда войска вермахта на Восточном фронте стали в значительной степени интернациональными. Граждане должны были знать, что не только немцы, но и другие участники войны тоже изверги и кровопийцы. Вместе с тем бросаются в глаза серьезные отличия при описании зверств вермахта и его союзников. Если немцы издевались в основном над мирным населением (о тяжелом положении советских военнопленных и вообще о наличии таковых не сообщалось), то финны, напротив, «гнобили» и убивали именно пленных. О положении населения оккупированных финской армией городов, скажем Петрозаводска, почему-то не рассказывалось. Хотя и там, думается, не все было сказочно.

«Занимался в Ленинской библиотеке, – писал в дневнике профессор Добротвор 27 августа 1943 года. – Там широко развита кража книг. Воруют из витрин. Разнуздался народ. Война нравственно портит людей. «Все позволено» – теперь лозунг войны. Обидно, что расхищают книжное богатство, принадлежащее обществу».

В 1943 году советская пропаганда в целом вернула утраченные в прошлые два года позиции. Красная армия теперь в основном наступала, что, как казалось, подтверждало (пусть и не в том виде, как это было перед войной) торжество советского строя и величие товарища Сталина. Впрочем, несмотря на регулярные сообщения Левитана и сводки в газетах, кое-где народ весьма смутно представлял себе, что происходит на фронте и в мире. Секретарь Горьковского обкома партии по пропаганде И. М. Гурьев, выступая 28 июля 1943 года на 14-м пленуме, рассказал: «Чем, как не отсутствием политической работы, можно объяснить такой факт, что в селе Шарапове Гагинского района не ставилось ни одного доклада. В этом селе ходят такие слухи, что Турция объявила войну Советскому Союзу и что в Шарапове скоро будут немцы. Ходят даже такие слухи, что союзники объявили войну Горьковской области, что сначала ввели колхозы, а вот теперь хотят колхозников сделать единоличниками». [45] ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 3259. Л. 11.