Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Проект мавзолея Георгия Димитрова архитектор Георгий Овчаров разработал за одну ночь. Третьего июля проект был утверждён, и в тот же день солдаты строительных войск приступили к выемке грунта под фундамент на площади Девятого сентября. Политбюро поставило задачу закончить сооружение мавзолея через неделю, поскольку на 10 июля был назначен траурный митинг и захоронение. До урочного срока оставалось 138 часов.

На площади Девятого сентября развернулась невиданная стройка. Репортёр городского журнала «Сердика» восторженно писал: «Среди непривычного шума экскаваторов и моторов, среди команд по громкоговорителю и общего кипения слышатся имена отличившихся. Каждый без лишних слов понимает, что должен выдержать принятое обязательство перед партией, перед народом и правительством, перед памятью великого сына рабочего класса. Среди нагромождения строительных лесов с невиданной быстротой кирпич за кирпичом прибавляются стены мавзолея. Как муравьи, кишат повсюду герои труда с бронзовыми лицами и голыми спинами. Каждый час величественное здание растёт, как живое, всё выше и всё шире».

Сооружение мавзолея было закончено в срок; не успели только отделать карниз, который задрапировали чёрным крепом.

Десятого июля саркофаг с телом Георгия Димитрова был доставлен на площадь. В траурном митинге приняли участие представители 23-х коммунистических и рабочих партий. Со словами прощания выступили Морис Торез, Вильгельм Пик, Гарри Поллит, Луиджи Лонго. От имени БКП клятву верности заветам Димитрова произнёс Вылко Червенков. Под звуки «Интернационала», заводские гудки и залпы артиллерийских орудий саркофаг внесли в мавзолей.

2015. 25 января.Я не был в Софии двадцать четыре года. Эти годы отмечены переходом Болгарии от «государственного социализма» к «новой общественной модели», как изящно выражаются политики и публицисты. Прежний переход, о котором так много говорилось после Второй мировой войны, тоже вёл к «новой общественной модели», но — в противоположном направлении.

София теперь столица государства, входящего в Европейский союз и НАТО. Невольно отмечаешь бьющие в глаза перемены в её облике — внешние признаки стандартной «европейскости» и исчезающий национальный колорит, столь интересный мне прежде.

Ясный воскресный день — самое подходящее время, чтобы побродить по знакомым местам и кое-что поснимать (архив сегодня закрыт, а в библиотеку можно пойти и во второй половине дня, она работает допоздна).

Площадь Девятого сентября давно переименована в площадь Александра Баттенберга в честь призванного на болгарский трон после Освобождения немецкого князя. Мне, конечно, было известно, что на месте мавзолея Георгия Димитрова и находившейся за ним могилы Басила Коларова (он умер через год после Димитрова) ничего нет. Вот это «ничего нет» я и хотел увидеть. Поднялся на крыльцо Национальной художественной галереи, бывшего царского дворца, и сфотографировал на память открывшийся вид. Место, где стоял мавзолей, не пустует: теперь там автомобильный паркинг. За ним виднеются редкие деревья сквера и кабинка туалета.

Стремительно начавшаяся история мавзолея тягостно завершалась в течение девяти лет после захоронения праха Димитрова. В репортаже болгарского «Нового телевидения» за 21 августа 1999 года, размещённом в Интернете, и в российском телевизионном фильме «Под руинами мавзолея» (2008) подробно рассказывается о том, как это происходило.

О «дне X» было объявлено заранее, и к 14 часам 21 августа 1999 года в специально отведённых местах на площади, на балконах и крышах окружающих зданий собралось множество людей в ожидании исторического зрелища. Десятки журналистов постарались занять самые выигрышные позиции и заранее настроили телекамеры и фотоаппараты. Прибыли члены правительства во главе с премьером. В 14.37 напряжённую тишину разорвал грохот взрыва. Не успело ещё рассеяться багровое облако пыли, как стало ясно, что мавзолей устоял и лишь слегка накренился. В рёве толпы слились всевозможные эмоции. Возбуждённые голоса и крики скоро перекрыл хохот и презрительное «У-у-у!», и под этот общий шум члены правительства быстро ретировались с места ожидаемого триумфа.

Символичность произошедшего напрашивалась сама собой. В одних комментариях говорилось о цепкой живучести коммунистического прошлого, в других подчёркивалась неспособность управителей достойно организовать даже снос здания, не то что новое построить.

Понадобилось ещё несколько взрывов, чтобы довершить дело. Процесс разрушения мавзолея Димитрова и вывоза обломков длился столько же, сколько процесс его сооружения, и завершился 27 августа.

На улицах и площадях Софии много скульптур. Появились благообразные бюсты государственных деятелей царского времени, фамилии которых я встречал в исторической литературе, остались и композиции из истории национально-освободительной и революционной борьбы. В каждой скульптурной группе непременно присутствует мотив страдания: тела павших и смертельно раненных, вскинутые в отчаянии руки, горестно согбенные спины. Герои — одновременно и жертвы. На постаментах скульптурных групп, обильно политых струями краски, лежат увядшие цветы. Так сказать, зримое свидетельство торжествующего разномыслия.

Более изобретательна раскраска горельефов, опоясывающих известный памятник с нанесённой золотом надписью «Советской Армииосвободительнице — признательный болгарский народ». Идею его установки высказал ещё Георгий Димитров в 1948 году. В годы перехода столичные власти приняли решение о сносе монумента и исключили его из перечня охраняемых объектов, но не решаются призвать бульдозеры и взрывников, оставив памятник на волю судьбы и времени. Ежегодно 9 мая сюда приходят с венками и букетами цветов представители российского посольства и болгарских ветеранских органиазций, а также и другие софияне, для которых события прошлого — не повод для спекуляций.

В истории Болгарии не раз возникало размежевание русофилов и тех, кто ориентировался на Запад. Присутствует оно в обществе и сейчас. В отличие от времени социализма, когда пропаганда Советского Союза и «русскости» была подкреплена экономическим сотрудничеством, теперь болгарское русофильство питается исторической памятью, ностальгическими переживаниями и убеждением в необходимости широких болгаро-российских связей. Со старыми друзьями мне было легко разговаривать: они остались болгарами, а не превратились в безликих граждан ЕС.