Йоганн Мюллер - Асы немецкой авиации

Через час, после того как истребители заправили и перевооружили, мы снова взлетели. Нашей задачей было патрулирование и поддержка бомбардировщиков. 5 июля 1943 года было очень бурным днем, и он еще только начинался. Мы полетели с подвесными баками, что могло добавить еще час полета, если мы контролировали топливную смесь и не летели на слишком малой высоте или на высокой скорости. Перед началом боя баки следовало сбросить.

Примерно через 20 минут мы столкнулись с группой бомбардировщиков, это были американские «бостоны» и Ил-2. Мы не видели русских истребителей, но это не значило, что их нет. Однако была одна деталь, которая нас всегда удивляла, – многие советские самолеты не имели раций. Я знаю, что если снять рацию, то вес самолета уменьшится и, соответственно, увеличится дальность полета. Однако при наличии большого количества самолетов мне даже в голову не могла прийти мысль вступить в бой, не имея связи.

Я сумел вывести свое звено из 4 самолетов на девять часов от противника, чтобы атаковать его с удобного ракурса. Я слышал, как остальные командиры называли свои цели, у нас было 30 истребителей, как и вражеских бомбардировщиков. Баркгорн повел свое звено вверх, тогда как Штайнхоф остался внизу, а мы в центре. Нижнее звено Штайнхофа должно было перехватывать тех, кто начнет снижаться и попытается спастись. Мы прорезали строй, ведя огонь, и я оставил позади себя два дымящих бомбардировщика, которые упали на землю. Эвальд обстрелял самолет, который взорвался, а затем подбил еще один, но я не видел, что с ним произошло.

Я повернул назад, и Эвальд, который прекрасно меня знал, повернул следом. Остальные последовали за мной. Хартман крикнул, что видит истребители, но я продолжил атаку. Я сбил Ил-2 и обстрелял «бостон», как мне показалось. Бомбардировщик задымился, и экипаж выпрыгнул с парашютами. Ил-2 продолжал лететь, хотя и терял высоту, я пролетел над ним и добил. Это была моя седьмая победа за день.

Я обнаружил, что у меня закончились боеприпасы, но у остальных пока все было в порядке. Хартман сообщил, что сбил два истребителя, но пока ни одного бомбардировщика. Это было очень странно, потому что я до сих пор не видел ни одного русского истребителя. Эвальд сбил два самолета, а Штайнхоф еще два, оказавшиеся внизу. Баркгорн, который, как и я, сбил три самолета в первом вылете, добавил к ним еще пять.

Затем я увидел нечто удивительное. Штайнхоф набирал высоту и гнался за Як-9, и я видел, как из его патрубков идет белый дым. Штайнхоф хотел сбить противника, но Як-9 уходил, потому что Ме-109G не слишком быстро набирал высоту. Штайнхоф дал очередь, и снаряды ударили русского по фюзеляжу. Он задергался, фонарь отлетел назад. Пилот, ставший третьей жертвой Штайнхофа, вскочил на сиденье и выпрыгнул наружу, пока самолет по инерции еще шел вверх.

Ведомый Штайнхофа держался примерно в 30 метрах позади него на пять часов и чуть ниже. Он также набирал высоту. Советский пилот, который покинул самолет, быстро летел назад. Я отвернул в сторону и посмотрел вниз поверх крыла. Я увидел, как тело летчика влетело в круг пропеллера, а затем ударило по лобовому стеклу Ме-109, который содрогнулся. Затем тело перелетело через истребитель и скрылось.

Немецкий пилот, которого я не знал и не запомнил, кричал, что подбит и ослеп. Я думаю, его истребитель был подбит и пошел к земле. Так как внизу была вражеская территория, не знаю, что с ним случилось дальше. Похоже, победа Штайнхофа стала своеобразной местью за это.

Мы все повернули на базу, а нам на смену прилетела другая группа истребителей. Мы приземлились, заправились, перевооружились и наскоро перекусили, и через два часа снова взлетели. Мы потеряли два истребителя, но во время первого вылета сбили 11, а во время второго 14, одержав, таким образом, 25 побед. Во время третьего вылета нам не пришлось долго ждать противника, и бой состоялся прямо над нашими линиями.

Это было почти целиком истребительное соединение, и оно направлялось к нашим базам, что было довольно привычным. Обстрел и мелкие бомбы не могли причинить особого ущерба, но держали вас в напряжении. Обычно русские выбирали целью заправщики, если не могли найти истребители. Итак, эти самолеты направлялись к нашему аэродрому, когда мы взлетели. Я быстро сбил два и ничего не могу сказать о них. Они прошли прямо передо мной, так я просто последовал за ними, надавив на гашетки пушки и пулеметов. Оба полетели вниз один за другим. Затем я заложил левый вираж и погнался за другими русскими самолетами.

Однако там были я, Эвальд и Хартман. Остальные летчики остались позади, Баркгорн выбрал себе группу средних бомбардировщиков и погнался за ними. Штайнхоф дважды закричал «Хорридо!», впрочем, как и я сам. Я повис на хвосте Яка, обстрелял его и, не дожидаясь результата, немедленно обстрелял другой, который пролетал мимо. После того, как я выполнил переворот и сманеврировал, чтобы выйти в атаку снизу сзади на новые истребители, я увидел, что с ними покончено. Однако русских было слишком много, и наши пилоты были заняты. Во время этого вылета я обстрелял шесть истребителей, но у меня были лишь три подтвержденные победы.

Хартман снова добился двух побед, как и Штайнхоф, но Баркгорн на этот раз ограничился одним самолетом. Он вместе с Эвальдом повредил пять самолетов, но сбил только один, что, если мне не изменяет память, было его недельной нормой. Последний вылет в этот день тоже был полон событий, но оказался довольно скучным. Я сумел довольно легко добиться трех побед, о которых решительно нечего сказать. Хартман тоже добился успеха, всего в этот день он претендовал на 11 самолетов, но не все были подтверждены.

Я претендовал на 11 побед в этот день, и еще 7 самолетов были, вероятно, сбиты, так как они были тяжело повреждены. Мои победы было легко подтвердить, но остальные самолеты так и остались под вопросом. Вполне возможно, что какой-то другой пилот добил моего подранка, и наоборот. Если только вы не видели огонь, парашют или дым, вы не могли сказать, что этот истребитель подбит вами или вашими товарищами, а то вообще дружественным огнем. Этим вечером мы позволили себе немного выпить, чтобы отпраздновать выдающийся успех, и отправились спать примерно в 22.00. Это пришлось сделать, так как следующий день обещал быть не менее напряженным, впрочем, как и все остальные дни.

Как и большинство из нас, Хартман не слишком уважал противника, прежде всего из-за неважного качества его техники. Мы часто осматривали обломки разбившихся Яков, МиГов, ЛаГГов и других самолетов. Очень часто на них не было современных прицелов. На многих самолетах мы видели кольца, нарисованные на лобовом стекле, которые указывали примерную точку прицеливания. Но следует помнить, что англичане и американцы посылали русским свои самолеты, такие как Р-40, Р-39, «спитфайры», «харрикейны» и средние бомбардировщики.