Сабин Дюллен - Уплотнение границ

Если исключение из числа награжденных было редкостью, то задержки с вручением награды случались очень часто. Так, 11 марта 1937 года Алексей Хрулев из Свердловская области, которому 22 ноября 1936 года было объявлено о присвоении ему ордена Красного Знамени, обращался с просьбой сообщить ему дату вручения награды. Степан Фадеев (станция Шарлово Куйбышевской железной дороги) пытался выяснить, когда же ему вручат обещанный орден Красного Знамени за «доблесть и геройство», проявленные при защите границы от «японских самураев». С этой целью он обращался 25 мая 1937 года в Президиум ЦИК, а затем, 25 июня, – напрямую к Калинину. К этому моменту прошло уже семь месяцев, как газеты объявили о присвоении ему правительственной награды. 2 августа Наградной сектор Секретариата Президиума ЦИК сообщил, что ответственность за вручение ордена лежит на том ведомстве, которое вносило ходатайство о награждении. Его запрос был, таким образом, передан в отдел кадров НКВД [182] ГАРФ. Ф. 3316. Оп. 29. Д. 943. Л. 1–7. .

С особыми трудностями – в силу географической удаленности, участия в сражении различных армейских подразделений и большого количества награждаемых – было связано награждение пограничников, отличившихся в ходе боев на озере Хасан. Из запланированных 6529 орденов и медалей в Москве было вручено только 265, тогда как вручение остальных затягивалось. В этой области централизация процедур была препятствием. С проверкой личности всех дальневосточных пограничников, удостоенных наград, трудно было справиться даже отделу кадров НКВД, ведь речь шла о тысячах дел. В конце концов ответственность за это была возложена на власти города Ворошилов (Уссурийск), что вызвало здесь большой переполох. Частыми были ошибки в именах награждаемых: так, один из орденов Красного Знамени был вручен Ефиму Журавлеву вместо Сергея Журавлева [183] См. упоминание об этой ошибке и ее исправлении в картотеке Наградного сектора Секретариата ЦИК, 5 мая 1936 года. . Чтобы избежать ошибок, необходимо было сверять данные республиканского информационно-статистического отдела пограничной охраны с регистрами райисполкомов по месту рождения героев. В случае награждения посмертно нередко вставал вопрос о том, кому должна быть назначена пенсия: матери или жене погибшего [184] ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 7. Д. 115. Л. 69–87. . Так, 26 апреля 1940 года было принято решение о присвоении посмертно звания Героя Советского Союза Г. П. Петрову, погибшему 25 февраля в ходе боев с финнами. Его жена с двумя маленькими детьми не имела жилья и во время учебы Г. П. Петрова в Высшей школе войск НКВД, до отправки его на карельскую границу, временно проживала в городе Черногорск у своего отца. Как вдова Героя Советского Союза она надеялась получить от НКВД квартиру в Москве, а пока жила в бараке. Но на пенсию и льготы могла претендовать также 65-летняя мать героя, жившая в одной из деревень Ленинградской области, где он родился. Проверка, осуществленная отделом кадров НКВД, не выявила компромата ни со стороны жены, ни со стороны матери: обе происходили из скромной среды и не имели среди родственников осужденных или лишенцев. Так кому же следовало назначить пенсию и предоставить льготы? После серии недоразумений и обмена письмами и звонками между Наградным сектором и Отделом кадров НКВД в октябре 1940 года деньги были перечислены вдове героя, к которой в конце концов переехала его мать.

Эти многочисленные награждения и связанные с ними административные разбирательства происходили в разгар Большого террора, когда в ходе чисток, показательных процессов и секретных операций за 16 месяцев на территории всего Советского Союза было расстреляно 750 тысяч человек, принадлежавших к самым разным социальным и профессиональным категориям. Идет ли речь о простом совпадении? Доступные материалы не позволяют пойти дальше гипотез. Как мы видели, пограничные войска являлись частью советских служб безопасности и репрессивного аппарата. С 1926 года по февраль 1939 года они входили в одно управление с внутренними войсками, которые включали, в частности, конвойные войска, охрану железных дорог, промышленных и военных объектов. Начиная с 1920-х годов пограничники, как мы увидим дальше, участвовали во всех репрессивных операциях, проводившихся в пограничной полосе, от задержания беглецов до депортации нежелательных элементов. В справках для внутреннего использования, прилагавшихся к решениям о награждении руководителей пограничной охраны, среди заслуг упоминались очистка погранзон от вредных элементов и качества, проявленные в ходе руководства оперативной работой погранотрядов [185] ГАРФ. Ф. 3316. Оп. 29. Д. 860. .

При этом у пограничников были все шансы самим стать жертвами террора. По роду своей службы они находились на переднем крае советской территории, постоянно соприкасаясь с заграницей и этническими меньшинствами, населявшими окраины. Работая рука об руку с военной контрразведкой, Особым и Иностранным отделами НКВД, пограничники имели дело с самыми различными агентами, в том числе двойными, тройными и т. д. В безудержной борьбе, которую сталинский режим вел с пятой колонной, грозившей, как считалось, в случае внешней опасности изнутри атаковать советский строй, пограничники могли показаться идеальной мишенью. Наконец, тот факт, что погранохрана находилась на пересечении интересов, с одной стороны, Красной армии, снабжавшей ее призывниками, а с другой – НКВД, которому она подчинялась, делал ее особенно уязвимой перед лицом различных волн репрессий, которые обрушились с весны 1937 года на военных, а затем на чекистов вслед за арестами Ягоды и Ежова. Как обстояло дело в реальности?

Эта тема является предметом табу. Несмотря на обилие публикаций pro domo sua, посвященных пограничникам, возможные чистки в их отношении нигде не упоминаются. Ни в публичных обвинениях, ни в секретных директивах 1936–1938 годов не звучит идея возможного предательства со стороны пограничников. Показательно секретное сопроводительное письмо, приложенное Ежовым к оперативному приказу НКВД СССР № 00485 от 11 августа 1937 года, который дал сигнал к началу польской операции [186] Ее жертвами станут 140 тысяч человек, 80 % из которых будут расстреляны. . В подробном описании «фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР», которое содержалось в этом письме, не было забыто почти ни одно учреждение, действовавшее в пограничных районах или поддерживавшее связи с заграницей [187] ЧК – ГПУ – НКВД в Україні: особи, факти, документи / Ред. Ю. Шаповал, В. Пристайко, В. Золотарьов. Киев: Aбрис, 1997. С. 347–377. . Главной мишенью были при этом Красная армия и Военно-морской флот, а среди их руководителей – И. С. Уншлихт, который, как мы видели, сыграл важную роль в организации пограничной службы в 1920-е годы. Наркоминдел, Коминтерн, Разведупр, а также Особый, Иностранный и Контрразведывательный отделы НКВД также фигурировали в этом 30-страничном документе в качестве рассадников польских шпионов. А ведь они участвовали на протяжении ряда лет в координации пограничной службы. Таким образом, пограничники выступали в роли косвенных мишеней в силу своей принадлежности к системе НКВД и своей близости к некоторым из наиболее затронутых репрессиями отделов. Но эксплицитно они никогда не упоминались.