Владимир Козлов - «Маленький СССР» и его обитатели. Очерки социальной истории советского оккупационного сообщества в Германии 1945–1949

Сотрудник Управления Политического советника СВАГ, вернувшийся в Москву из Германии, очень долго получал от своих коллег сердитые письма. Им пришлось «разгребать» оставленные коллегой завалы бумаг (возможно, и секретных, никто такое в письме не напишет) в рабочем столе и в шкафах 299 299 Речь идет о Е. Г. Плимаке (из личных воспоминаний Марины Козловой). . Так к документам относился двадцатидвухлетний молодой человек, закончивший войну в Берлине и там же начавший свою карьеру в СВАГ. Он прекрасно знал, что бывает, когда, например, потеряешь ключ от шифровальный комнаты или куда-то засунешь служебную бумагу 300 300 Плимак Е. Г. Записки ветерана. На войне и после войны. М.: Весь мир, 2005. С. 69–73. . Но почему-то это его не останавливало, и он продолжал весьма небрежно относиться к служебным документам. Разве дело в них? Вокруг необычный мир, уникальные впечатления, он влюблен, в голове великие планы – поступить в институт, конечно, самый лучший, а тут пиши черновик в рабочей тетради, сдавай его в секретную часть каждый вечер, утром забирай обратно, не оставляй без присмотра на столе даже в обеденное время, снова сдавай под расписку. А за нужным для работы документом каждый раз отправляйся к «секретчику»… На что уходит лучшее время жизни! Видимо, так думал не только он один.

Следует отметить, что и у начальников управлений и отделов порой складывались непростые отношения с работниками секретных частей. Некоторые руководители отказывались расписываться за документы. Ответственными за них оставались «секретчики» 301 301 ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 7. Д. 1. Л. 37. . А начальство могло не возвращать своевременно секретные документы, держать их у себя по нескольку дней и даже месяцев, уносить домой или, минуя секретную часть, вручать секретные бумаги исполнителям без расписки 302 302 ГА РФ. Ф. Р-7077. Оп. 1. Д. 32. Л. 104; Д. 29. Л. 284. . На замечание, что хранить документы в письменном столе в квартире «не положено», мог последовать простодушный ответ: «Моя жена все время находится дома и поэтому охраняет документы» 303 303 ГА РФ. Ф. Р-7103. Оп. 1. Д. 27. Л. 256. .

Почему сотрудники, занимавшие ответственные посты, с каким-то неизбывным энтузиазмом шли на нарушения? А потому, что они были типичными сталинскими трудоголиками. Их рабочий день длился намного дольше, чем у простых сотрудников. В 1946 году руководству управлений и отделов было приказано после окончания работы (19:30) оставаться на службе до 22:30, чередуясь со своими заместителями. Иногда приходилось задерживаться и до глубокой ночи 304 304 ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 7. Д. 31. Л. 75; Оп. 39. Д. 15. Л. 124–125. , а секретные части после рабочего дня опечатывались. Один из начальников на вопрос, почему он хранит секретные документы без охраны в помещении конторы, оправдывался: «…иногда приходится пользоваться ими круглосуточно». Виновника попытались припугнуть. Если он и дальше будет продолжать в том же духе, то ему не будут высылать секретную корреспонденцию, а все имеющиеся секретные документы изымут 305 305 ГА РФ. Ф. Р-7103. Оп. 1. Д. 28. Л. 71–72. . Но вряд ли после этих пустых угроз офицер начал итальянскую забастовку и безнадежно бил баклуши поздними длинными вечерами за пустым столом без нужных для работы бумаг.

1947 год начался с двух прецедентных событий. 13 января приказом Главноначальствующего СВАГ – Главнокомандующего ГСОВГ № 001 было наложено взыскание на майора П. «за болтливость и непродуманные действия при выполнении служебного задания». Описание этого задания нарочито туманно. Но можно понять, что злополучный майор поделился со знакомыми немцами негативными отзывами сотрудников СВАГ о некоем «немецком общественном деятеле». Сплетня поползла дальше и добралась до ушей оскорбленного лица. Политработникам было предписано придать «политическое значение» этому частному эпизоду. Под привычный лейтмотив: «Находясь в Германии наши люди должны…» – сваговским «политрукам» было приказано мобилизовать весь личный состав на «решительную борьбу со всякого рода болтливостью и разглашением военной и государственной тайны». Так сотрудников СВАГ попытались настроить на соответствующий политическому моменту тревожный лад 306 306 ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 10. Д. 11. Л. 19. .

Второе прецедентное событие произошло поздно вечером 25 января 1947 года. Старший лейтенант В., возвращаясь из Потсдама, при пересадке на станции в английском секторе Берлина оставил в вагоне поезда портфель с документами. Впоследствии выяснилось, что потерянные документы не имели грифа секретности, хотя по всем действовавшим в то время правилам должны были его иметь. В этом упущении был виновен уже не старший лейтенант, а его начальник – подполковник интендантской службы Т. 307 307 ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 7. Д. 43. Л. 201–202. Формально В. не перевозил секретных документов и потерял обычную негрифованную документацию. Почему же тогда его решили отдать под суд военного трибунала? И зачем Главноначальствующий СВАГ вдруг обратил внимание на эту мелкую утерю, припомнив заодно и все похожие эпизоды прошлого года?

Для ответа на этот вопрос позволим себе политический каламбур: старший лейтенант В. попал под горячую руку начавшейся холодной войны. Ее дуновения очень быстро донеслись до советской зоны оккупации и отразились на повседневной работе СВАГ. В этой новой (не только геополитической, но и вполне обыденной) ситуации руководство совершенно не устраивало то, что «не все начальники и их подчиненные уяснили себе необходимость проявления исключительной бдительности в хранении, перевозке секретных документов, особенно в условиях заграницы, где любой секретный или служебный документ может быть использован разведывательными органами иностранных государств» 308 308 Там же. .

Учитывая разболтанное состояние «секретки», В. Д. Соколовский в феврале 1947 года выступил с целой программой налаживания секретного делопроизводства и укрепления бдительности 309 309 Речь идет о приказе Главноначальствующего СВАГ – Главнокомандующего ГСОВГ № 0010 от 19 февраля 1947 г. В доступных делах фондов СВАГ этот документ отсутствует. Однако выпущенное «в соответствии» с ним и разрешенное для изучения приказание начальника УСВА провинции Саксония от 4 марта 1947 г. вполне можно считать «конспектом» приказа маршала Соколовского: ГА РФ. Ф. Р-7133. Оп. 1. Д. 16. Л. 33–34. . Идеальная комендатура, какой ее видел в начале 1947-го Главноначальствующий, должна была иметь специальное хранилище даже для «простых служебных бумаг». Хранилище должно было находиться под постоянным наблюдением. Ящики и столы в рабочих комнатах в нерабочее время надо было держать идеально пустыми – ни одной служебной бумажки. В мусорных корзинах – никаких черновиков и использованной копирки. Все эти следы служебной деятельности подлежали сбору и уничтожению (сжиганию). В тех помещениях, где бывают посторонние, особенно немцы, на стенах не должно висеть никаких секретных приказов, директив, списков личного состава, хотя это и удобно для дела. Немцы, работающие в комендатурах, должны быть поголовно проверены оперативными секторами на анкетную благонадежность. Немки-уборщицы должны трудиться только под присмотром сотрудников комендатуры.