Питер Кенез - Полная история Белого движения

Четырьмя днями позже, 2 апреля, Деникин принял решение. Он вручил Махрову приказ, на следующий день созывающий в Севастополе Военный совет, призванный назвать имя нового главнокомандующего. Махров пытался переубедить его, но тщетно. Деникин заметил: «Я болен физически и разбит морально; армия потеряла веру в вождя, я — в армию».

Встреча старшего командного состава открылась под председательством генерала Драгомирова. Тон обсуждения отражал замешательство и деморализованность внутри движения. Генерал Сидорин протестовал против неадекватно малой представленности донских казаков. Слащёв выражал неодобрение происходящего в целом. Он, который всего несколько дней назад планировал сместить Деникина силой, теперь говорил: «Мы не большевики… Пусть генерал Деникин сам назначит, кого он хочет, но нам выбирать непригоже» 96. Вслед за этим утверждением он покинул встречу и вернулся к своим войскам. Многие другие офицеры не одобряли принцип голосования и беспокоились о создании прецедента. Представители Добровольческого корпуса хотели, чтобы Деникин пересмотрел свое решение. В результате этих разногласий Драгомиров связался с Деникиным по телеграфу и попросил его не уходить в отставку. Деникин, однако, оставался непреклонен. На следующий день Совет вновь собрался и по предложению представителей флота избрал Врангеля, чтобы рекомендовать его Деникину как главнокомандующего.

Деникин наверняка знал, что Совет изберет Врангеля. Действительно, других серьезных кандидатов не было. Он мог бы предотвратить занятие Врангелем этой должности, назначив на нее кого-то другого, например генерала Кутепова. Хотя Деникин никогда не обнародовал мыслей на этот счет, кажется, он верил, что Врангель будет наиболее способен сохранить армию, чем кто-то еще. В то же время он не мог решиться назначить своего оппонента. Он хотел, чтобы ответственность разделил высший командный состав. Он немедленно принял рекомендации и назвал Врангеля своим преемником. В тот же день в большой спешке, вместе с генералами Холманом и Романовским, он отбыл в Константинополь на британском корабле.

Отъезд Деникина завершил решающую стадию Гражданской войны на Юге России. С апреля 1918 года по апрель 1920 года его биография и история Белого движения были неразделимы; он настойчиво посвящал все время и энергию своей колоссальной задаче, а его личность наложила глубокий отпечаток на движение, которое он возглавлял. Как мы должны оценить плоды его трудов?

У него было много привлекательных качеств. Он был добр и внимателен к подчиненным, и в эру коррумпированности обладал той степенью нравственных устоев, которая повышала престиж его дела. Никто никогда не мог обвинить Деникина в том, что он преследует личные интересы и живет благополучно, когда его страна страдает. Он получал столь маленькое жалованье, что был вынужден носить дырявые ботинки. Он настаивал на том, чтобы его жалованье во время огромной инфляции не повышалось.

Прежде всего, он рассматривал свою задачу как военную. Действительно, непосредственной причиной краха Белого движения было поражение антибольшевистских сил на поле боя. Добровольческая армия под командованием Деникина совершила несколько удивительных подвигов: отступление из Екатеринодара весной 1918 года, Вторая Кубанская кампания, сражения на Северном Кавказе осенью 1918 года и зимой 1919 года — все это может считаться крупнейшими достижениями. В течение 1919 года, когда армии были намного крупнее, а фронт — длиннее, он часто появлялся на одном из участков фронта, распоряжался и обычно заставлял своих подчиненных действовать эффективнее. Несомненно, он был одаренным тактиком.

Сложнее оценить его как стратега. Его армии в итоге потерпели поражение, а его самое главное решение, наступление на Москву, подвергалось критике с тех самых пор и поныне. Его оппоненты доказывали, что наступать по всем фронтам — это вовсе не стратегия и что решение Деникина противоречило стародавнему военному принципу, который призывает к концентрации войск. Деникин отвечал, что в условиях Гражданской войны должны применяться другие принципы; его решение диктовали сохранение темпа, вера в победу и надежда привлечь последователей на вновь завоеванных территориях. Возможно, он был прав. Стратегические планы его оппонентов так и не были проверены на практике, так что у них не было возможности провалиться.

Он потерпел поражение как политик. Его поражение, однако, необходимо рассматривать в перспективе. Он смог установить более упорядоченное управление, чем любой другой лидер белых, за исключением Врангеля, который учился на ошибках Деникина и взял его достижения за основу. Он избегал нереальных схем такого плана, какие очень любил его предшественник Корнилов.

Однако привлекательные личностные качества и рассудительность не сделали его лидером разобщенной нации. Как мог он быть успешным лидером, отвергая любой намек на политику? Идея о том, что он должен завоевывать симпатии последователей и что-то обещать неопределившимся, была чужда всему складу его мышления. Он наивно и в то же время невежественно верил: он был призван командовать, а обязанность людей — подчиняться. Он счел бы несколько бесчестным говорить слушателям то, что они хотели слышать. У него не было возможности оценить силу команд противника и решить, что досягаемо, а что нет, отделить важное от преходящего. Он не смог объединить соперничающие антибольшевистские силы, потому что отвергал идею компромисса. Тем, кто критиковал его политику, пусть и мягко, не важно, левые или правые, Деникин отвечал крайней враждебностью. Он не принадлежал к тем, что ценит чужую точку зрения. В то же время мы должны помнить: Деникину не посчастливилось столкнуться с опытными противниками, которые обладали ровно теми способностями, которых ему недоставало.

Деникин не был харизматичным лидером. Он был одаренным оратором, но не порождал того же уровня воодушевления и преданности в людях, чье взаимодействие с ним было недолгим, как умели Врангель и Корнилов. Он был слишком замкнутым человеком; важные позы давались ему нелегко.

Многие из качеств, которые делали Деникина порядочным человеком, мешали ему стать успешным лидером. Врангель (или, кстати говоря, Троцкий) появился бы на фронте, расстрелял нескольких захваченных врагов, а при необходимости даже некоторых своих собственных солдат, и восстановил дисциплину. Врангель хвастался, что однажды выстроил в ряд 370 большевистских офицеров и сержантов и убил их всех наповал. Невозможно представить себе, чтобы таким образом повел себя Деникин. Армия Деникина совершила много жестокостей, за которые он в конечном итоге несет ответственность, но Деникин не отдавал приказов о массовых убийствах.