Питер Кенез - Полная история Белого движения

Врангель. Карикатура В. Дени

Хотя Врангель не решался считать себя монархистом, он гордо объявлял себя диктатором. В интервью журналисту он снова жестко критиковал Деникина за то, что тот позволил Особому совещанию связать себе руки. Эта критика была несправедливой, поскольку власть Деникина ограничивали не решения Особого совещания, а отсутствие действующей администрации. В действительности Врангель и Деникин придерживались сходных взглядов на необходимость диктатуры и оба исходили из того, что это вопрос официального заявления. 11 апреля, через несколько дней после избрания, Врангель принял титул «Правитель» и объявил, что концентрирует в своих руках всю гражданскую и военную власть. Он подчинил своему командованию все войска казаков; это означало, что впервые в истории Гражданской войны лидер южного антибольшевистского движения мог командовать целой армией так, как считал нужным. Он обещал казачьим территориям полную автономию, но эта автономия оставалась чисто теоретическим вопросом, пока под властью белых не было казачьих районов.

11 апреля Врангель также объявил о формировании гражданского управления. Он хотел назначить главой гражданской администрации А. В. Кривошеина. Кривошеин, ближайший сподвижник премьер-министра Столыпина и министр землеустройства и земледелия в его правительстве, был одним из наиболее просвещенных и одаренных государственных деятелей императорской России. Врангель хорошо познакомился с ним осенью и зимой 1919 года, когда они сотрудничали по подрыву авторитета Деникина. После эвакуации Новороссийска Кривошеин отбыл в Константинополь, где снова встретил Врангеля, а оттуда проследовал в Белград и далее в Париж. 7 апреля Врангель послал Шатилова в Константинополь для совещания с представителями Британии и для того, чтобы найти Кривошеина и убедить его вернуться. Кривошеин сомневался. Его друзья считали дело Врангеля безнадежным и отговаривали связывать свое имя с именем генерала, но в конечном итоге он решил, что его долг — делать все возможное для победы над большевиками, и поэтому он должен помочь Врангелю. Однако на то, чтобы прибыть в Крым, у него ушло почти два месяца. Тем временем он вел важные переговоры с французскими политиками, среди которых у него были прекрасные контакты, оставшиеся со времен его службы в царском правительстве. Его присутствия в Крыму чрезвычайно не хватало. Врангель так сильно доверял ему, что отложил решения по множеству жизненно важных вопросов до его прибытия.

Временно исполнял обязанности Кривошеина Д. Д. Перлик. Во время деникинского режима Перлик был губернатором Таврии и Крыма, и предположительно Врангель выбрал его на эту важную должность из-за того, что Перлик знал специфические проблемы Крыма. За финансы по-прежнему отвечал М. В. Бернацкий. Бернацкий начал работу для армии почти в момент ее зарождения и служил при разных режимах. Его считали скорее специалистом-практиком, чем политиком. Критически важной фигурой нового кабинета был начальник управления иностранных дел П. Б. Струве. Бывший социалистом в молодости, он постепенно перешел в стан правых и ко времени Гражданской войны был идеологическим товарищем бывшего царского министра Кривошеина. Струве, однако, бо́льшую часть времени проводил в Париже, а его место занимал князь Трубецкой, которого все считали компетентным специалистом. Генерал-лейтенант Вязьмитинов, бывший член Особого совещания, стал главой военного управления, а адмирал Герасимов возглавил флот. Герасимов, однако, был смертельно болен и через несколько недель был вынужден подать в отставку. Его должность занял адмирал Саблин. Налбандов, крымский политик и армянин по национальности, получил портфель министра торговли, а экс-сенатор Глинка, коллега Кривошеина, стал министром земледелия и землеустройства.

Первое заседание кабинета министров состоялось 22 апреля. За следующие шесть с половиной месяцев он заседал 54 раза, примерно дважды в неделю. Функции этого органа власти были схожи с функциями Особого совещания. Главы управлений обсуждали большинство важных актуальных вопросов. Генералы Врангель, Шатилов и Махров часто принимали участие в дискуссии, а главнокомандующий зачастую сам докладывал о военной ситуации. Врангель, куда более сильно интересовавшийся реальной властью, чем Деникин, проявлял интерес к деталям, которые Деникин с радостью препоручал другим. Кабинет не принимал жизненно важных решений. По противоречивым вопросам Врангель совещался с двумя-тремя доверенными людьми и принимал решения сам. Как следствие, если не считать Врангеля, единственными двумя обладающими истинной властью людьми в Крыму в 1920 году были Шатилов и Кривошеин.

Врангель, как и его предшественник, считал, что организовать действующую местную администрацию намного сложнее, чем учредить центральное правительство. Местное правительство, как и раньше, было смесью назначенных представителей и органов самоуправления.

Врангель и его консервативные советчики смотрели на самоуправление даже с бо́льшим подозрением, чем некогда Деникин. Вскоре после вступления Врангеля во власть В. Оболенский, кадет и лидер земства, совещался с главнокомандующим и предложил созвать съезд представителей земства и городских организаций. Он доказывал, что подобный форум позволит местному населению, и особенно интеллигенции, выразить поддержку Врангелю. Поскольку движение земства в Крыму было особенно сильно, такой съезд обещал быть успешным. Хотя Врангель уважал Оболенского и доверял ему, он уклонился. Он очевидным образом боялся, что земства могут стать рассадником антиправительственной и социалистической агитации. Поскольку кабинет министров отказался ассигновать средства, органы самоуправления в первые несколько месяцев едва ли могли функционировать.

Реорганизация земств началась только после прибытия Кривошеина. Он создал новый закон о выборах, который ограничил право голоса теми, кто владел собственностью. Это было новшеством: закон Деникина о выборах в земства и городские советы не содержал таких ограничений. Кривошеин хотел исключить из органов самоуправления бедных крестьян и сельскую интеллигенцию. Несмотря на ограничения избирательного права, он продолжал воспринимать земства с некоторым подозрением: чтобы не допустить на форум потенциально враждебных элементов, он запретил создавать губернское собрание.

Оболенский и его либеральные коллеги, которые активно проявили себя в земствах, ужаснулись проекту Кривошеина. Традиционно сельская интеллигенция — учителя, доктора и нотариусы — играла ведущую роль в местных правительствах, но сейчас этих людей исключили из процесса. Когда Оболенскому не удалось убедить премьера дать право голоса всем горожанам, он в качестве компромисса настоятельно рекомендовал распространить право голоса на тех, кто получил среднее образование. Кривошеин остался непреклонен. Будучи способным учеником Столыпина, он считал, что стабильный консервативный режим может основываться только на поддержке относительно зажиточных людей. Консервативные чиновники и армейские офицеры не доверяли интеллигенции.