Питер Кенез - Полная история Белого движения

9-я Красная армия насчитывала 24 тысячи солдат, но занимала большую и недружественную территорию. У большевиков было недостаточно сил на побережье для предотвращения высадки. Если бы белым удалось склонить население на свою сторону и начать крупномасштабное восстание против большевиков, а также успешно установить контакт со значительными в численном отношении, но плохо экипированными силами генерала Фостикова, их шансы на освобождение всего войска были бы превосходными.

Однако операция вскоре превратилась в катастрофу. Драценко и Улагай не смогли работать вместе. Улагай боялся, что его линии связи будут перерезаны, и поэтому не осмеливался отправиться в Екатеринодар. Он также не предпринимал попыток установить контакт с Фостиковым. В действительности глава партизан узнал о вторжении, только когда ему было уже слишком поздно начинать спланированное наступление. Вскоре белые утратили элемент неожиданности, а время было на стороне противника. Командование большевиков восприняло угрозу очень серьезно и направило подкрепления с других фронтов. В важном сражении 22 августа красные вынудили Улагая эвакуироваться из Тимашевской, крупнейшего из захваченных населенных пунктов.

1 сентября белые начали отводить войска с Кубани, и 7 сентября были эвакуированы последние солдаты. Хотя вторжение закончилось полной неудачей, белые все же эвакуировали больше солдат, чем было высадившихся в начале операции. Многие казаки были недвусмысленно намерены продолжать борьбу с большевиками.

Генерал Фостиков продержался еще несколько недель, но его положение становилось все более безнадежным. В начале октября с остатками войск он отступил в Грузию. Грузины, боявшиеся большевиков, не осмелились позволить солдатам погрузиться на суда в Крым, пока Врангель не устроил демонстрацию силы. Торпедный катер сделал несколько выстрелов в воздух. Грузины отступили с побережья, и примерно две тысячи казаков отбыли в Феодосию.

Провал вторжения имел далеко идущие последствия. Армия Врангеля, которая до того времени знала только победы, потерпела крупное поражение, что подорвало боевой дух. Если бы белым удалось отвоевать земли казаков — а шансы казались превосходными, — они могли бы увеличить размер армии и сильно усложнить задачу большевиков закончить Гражданскую войну. Но поскольку белые не смогли победить относительно малочисленную 9-ю Красную армию на дружественной территории, наиболее дальновидные среди них в этот момент должны были понять: у них нет шансов успешно сражаться с основными силами большевиков. Окончательное поражение было лишь вопросом времени.

Победы поляков над Красной армией сделали возможными ранние успехи Врангеля. По иронии, несколькими месяцами позже и в других условиях новая серия польских побед привела к окончательному поражению Белого движения на Юге России.

Хотя тесные связи между военными удачами Врангеля и маршала Пилсудского были очевидны даже для многих современников, между этими фактическими союзниками существовало лишь неустойчивое сообщение. Отчасти так было из-за сложностей его организации, а отчасти из-за огромных идеологических расхождений этих двух командиров. Поскольку сообщение между Симферополем и Варшавой осуществлялось через Париж, во время, когда военная ситуация часто менялась с невероятной быстротой, о значимой координации стратегий не могло быть и речи. В конце июня Врангель назначил генерала Махрова своим представителем в Варшаве. Махров, однако, приступил к новым обязанностям только в сентябре, после решающих боев на подступах к польской столице.

Врангель, действуя на основе провозглашенного им принципа о сотрудничестве даже с дьяволом во имя победы над большевиками, хотел бы упрочить отношения с маршалом Пилсудским. Польский лидер, однако, оставался верным своему социалистическому происхождению, как минимум до той степени, чтобы не доверять русскому генералу. Он не любил то, за что выступал Врангель, и был невысокого мнения о военной ценности Белой армии. Он хотел поддерживать представителей довольно мифической «третьей России» — категории, куда включал украинского социалиста и националиста Петлюру и старого социал-революционера Бориса Савинкова. К тому времени как Пилсудский оказался готов оказать некоторую помощь белым, было уже слишком поздно и на практике ничего не изменило.

Белые русские беспомощно наблюдали за изменением ситуации в польско-советской войне. Польское вторжение на Украину скоро превратилось в катастрофу. Ценность Петлюры как союзника оказалась незначительной, поскольку националистический лидер больше не привлекал существенного числа последователей. В России, однако, война с Польшей породила националистический энтузиазм, и большевикам удалось получить поддержку даже среди тех, кто в прошлом испытывал к ним враждебность. В середине мая Красная армия предприняла контратаку, и после серии побед в июне, июле и августе красные угрожали польской столице.

Поражения Польши временно улучшили положение Врангеля: большевики сконцентрировали усилия на победе над иностранным врагом, а французы, которые были твердо намерены не допустить формирования коммунистического правительства в Варшаве, смотрели на Врангеля более благосклонно. Чтобы усилить его мощь, 10 августа французское правительство признало его фактическим правителем Юга России. В свою очередь, Врангель принял на себя обязательство выплатить государственный долг России, пообещал земельную реформу и с течением времени созвания всенародного Собрания. Кроме того, французы вынудили румынское правительство передать Врангелю как минимум часть военного имущества России, остававшегося в стране после окончания Первой мировой войны. Требуемое снабжение значительно улучшило положение белых, но зарубежное признание было даже более важным. Понятно, что население Крыма не было уверено в постоянстве режима, и многие отказывались от сотрудничества. Установление дипломатических связей с Францией дало толчок усилению боевого духа: многие русские считали его гарантией того, что Франция не позволит уничтожить белый режим. Так что середина августа была кульминационной точкой успехов Врангеля. Врангель, в отличие от многих соотечественников-современников, понимал, что в глазах французов остается полезным союзником, лишь пока его армия успешно сражается. По этой причине его исключительно заботило, как подействует на отношение за рубежом его провал на Кубани. Он пытался защитить себя, делая вид, что операция была успешной, и что он отступил не в результате поражений, а по стратегическим соображениям. Естественно, он и его пропагандисты подчеркивали тот факт, что армия, вернувшаяся в Крым, была более многочисленной, чем та, что отправилась в путь несколькими неделями раньше.