Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Комиссару ВРК Уралову, который незадолго до этого захватил «Русскую Волю», необычайно повезло: «Совершенно неожиданно я очутился не то на заседании ЦК, не то на совещании отдельных членов ЦК — понять был трудно. Произошло это около 8 или 9 часов утра. Вдруг я услышал громкий басистый возглас:

— Владимир Ильич!

Быстро повернувшись на возглас, я увидел следующую картину. В дверях стоял тот, кого называли Владимиром Ильичом. Это был Ленин, а его обнимал и целовал В. Д. Бонч-Бруевич…

— Не узнать, родной! — неслось от Бонча…

Ленин, высвободившись из объятий Бонч-Бруевича (все происходило невероятно быстро), быстрой походкой подошел к стоявшему прямо против двери у окна маленькому канцелярскому столику и, отодвинув старенький венский стул, сел за столик. Нельзя было не заметить, что Владимир Ильич находился в сильно приподнятом настроении. Вслед за Лениным в комнату вошли: Дзержинский, Сталин, Свердлов, Урицкий и другие, всего человек семь или восемь. Вошедшие разместились вокруг Владимира Ильича, кто на подоконнике, кто у окна, кто у столика, один стоял напротив Ильича, опершись коленкой на стул, остальные стояли вокруг стола. В. И. Ленин был в те минуты заметно взволнован, но весь его облик выражал непреклонную решимость» [2912] Уралов С. Г. Из воспоминаний участника Великого Октября. С. 262–263. . Уралов писал уже в те времена, когда имена «других» участников совещания нельзя было поминать, так что состав собравшихся в реальности был заметно более широким.

Уралов застал то совещание, на котором согласовывалось обращение «К гражданам России!». Бонч-Бруевич подтверждал: Ленин «стал писать первую декларацию Октябрьской революции. Надо было писать кратко, сжато и все сказать в ней… Владимир Ильич быстро писал и перечеркивал и снова писал» [2913] Бонч-Бруевич В. На боевых постах Февральской и Октябрьской революции. М., 1930. С. 130. . Первый абзац: «Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона» [2914] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 1. . Ситуация была такая, что ВРК, считали собравшиеся, действительно имел все основания объявить себя органом государственной власти. С этим спорить никто не стал.

Ленин пишет второй абзац, который обнаружат работавшие с оригинальной рукописью историки-архивисты: «В.-Р. Комитет созывает сегодня в 12 час. дня Петроградский Совет, принимая так. обр. немедленные меры для создания Советского правительства». Вновь разгорелись знакомые дискуссии: нельзя это делать до съезда Советов. Ленин остается в меньшинстве, и абзац снимается [2915] Логинов В. Ленин в 1917 году. С. 511. . Третий абзац и концовка после короткой дискуссии и небольшой коллективной правки принимаются: «Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, это дело обеспечено. Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!» [2916] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 1. Ставятся дата и время — 10 утра.

Бонч-Бруевич: «Вскоре он закончил и прочел нам вслух это первое обращение к широким народным массам… Я сейчас же переписал обращение, дал его еще раз прочесть Владимиру Ильичу и отвез в типографию» [2917] Бонч-Бруевич В. На боевых постах Февральской и Октябрьской революции. С. 131–132. . Текст обращения печатали листовкой-плакатом для расклейки на улицах, в тот день его уже опубликовала газета «Рабочий и Солдат».

«В известном смысле это заявление сильно забегало вперед, — писал Троцкий. — …Но руководители восстания — не историки, чтобы подготовить для историков события, они вынуждены забегать вперед. В столице Военно-революционный комитет был уже полным хозяином положения. В санкции съезда сомнений быть не могло. Провинция ждала инициативы Петрограда. Чтобы овладеть властью до конца, нужно было действовать, как власть» [2918] Троцкий Л. Д. История русской революции. Октябрьская революция. С. 220–221. .

Вдогонку свое воззвание выпускает Военно-революционный комитет, добавляя уже детали: «Революция восторжествовала! Заняты все вокзалы, телеграф, телефонная станция, почтамт. Зимний дворец и штаб выключены из телефонной сети. Взят Государственный банк. Зимний дворец и прилегающие пункты окружены… Временное правительство низложено». В следующем воззвании — «К тылу и фронту» — ВРК уже не просто сообщает, что правительство Керенского низложено и власть перешла в руки ВРК. Говорилось, что власть на местах переходит в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. ВРК также предписал районным Советам упразднить должности комиссаров милиции и назначить на их место комиссаров по охране революционного порядка, передав под их руководство всю местную милицию [2919] Петроградский Военно-революционный комитет. Документы и материалы. Т. I. С. 106, 107, 109. .

Луначарский извещает супругу: «Пишу утром 25. Фактически борьба за власть началась. Можно даже сказать, что в наступление первым перешел Керенский… Политически я, конечно, солидаризировался с большевиками. Для меня все ясно, что вне перехода власти к Советам нет спасения для России. Правда, есть еще выход — чисто демократическая коалиция, т. е. фронт: Ленин — Мартов — Чернов — Дан — Верховский. Но для этого нужно со всех сторон столько доброй воли и политической мудрости, что это, по-видимому, утопия…

Ну, поживем — увидим. Ждать недолго. Сегодня — завтра все должно решиться по трем точкам: 1) Либо Временное правительство победит целиком, тогда реакция, быть может, медленная, но верная. 2) Либо Петроградский Совет победит целиком. Тогда ряд спасительных революционных мер, но какая тяжесть ответственности, какие чудовищные трудности. 3) Либо 3-я линия: демократическая власть без цензорских элементов. Созыв Учредительного собрания при толковой оппозиции большевиков, может быть при участии их в общедемократическом правительстве. И тут трудности велики, но это — лучший исход» [2920] 1917: Частные свидетельства о революции в письмах Луначарского и Мартова. М., 2005. С. 283–284. .

Троцкий замечал: «Когда Военно-революционный комитет объявил около 10 часов утра правительство низвергнутым, размер запоздания не был еще ясен даже непосредственным руководителям операции. Подвойский обещал падение дворца «не позднее двенадцати часов. До сих пор по военной линии все шло так гладко, что ни у кого не было оснований сомневаться в этом сроке. В полдень обнаружилось, что осада все еще не укомплектована, кронштадтцев еще нет, между тем оборона дворца окрепла». Тогда прозвучит срок — 15.00, потом 18.00. «Осада дворца, благодаря своему затяжному характеру, стала не меньше, чем на двенадцать часов центральной задачей восстания» [2921] Троцкий Л. Д. История русской революции. Октябрьская революция. М., 2017. С. 233–235. .