Ирина Рудычева - Французская империя и республика

В конце 1887-го под давлением молодого инженера Филиппа Бюно-Варильи Лессепс вынужден был согласиться на переход к шлюзовому каналу. Для корректировки проекта из Франции был вызван автор нынешнего символа Парижа — инженер Александр Гюстав Эйфель, который только что закончил строительство своей знаменитой башни в столице. Кстати, еще в 1879 г. А. Г. Эйфель критически отнесся к первому варианту проекта Лессепса — строительству бесшлюзового канала. Теперь в его задачу входило спроектировать те самые шлюзы, от которых изначально отказались. Эйфель проект подготовил. Рассчитали смету, сколько понадобится дополнительно денег. Оказалось, нужны еще 1 млрд 600 млн золотых франков, кроме уже потраченного. Нужно было любыми путями привлечь инвестиции, но делать это было все сложнее.

Таким образом, и Эйфель не смог исправить положение — у компании в очередной раз иссякли средства. К 1888 г., по первоначальному замыслу Лессепса году окончания строительства Панамского канала, на него было затрачено более чем 300 млрд долларов, что для того времени считалось просто-таки колоссальной суммой, а работы не были закончены даже на треть. Прошло девять долгих лет с начала строительства, бюджет был значительно превышен, но только сейчас пришло наконец полное понимание того, что проект Фердинанда Лессепса был изначально неверным. На горизонте «Всеобщей компании Панамского межокеанского канала» замаячило банкротство.

Предчувствуя крах, еще в 1885 г. Фердинанд де Лессепс и компания решили выпустить на рынок выигрышный заем объемом 600 млн франков. Для проведения такой операции, с которой руководство Панамской компании связывало свои последние надежды, было необходимо разрешение правительства и парламента, получить которые было непросто ввиду все более очевидного кризиса проекта и политических интриг. Чтобы продавить нужное решение, де Лессепс, его компаньоны и помощники развили мощную лоббистскую кампанию, на которую ушло три года. За это время были выпущены два обычных облигационных займа, не требовавших официальной санкции. Чтобы привлечь инвесторов, купонная доходность облигаций была увеличена до 10 %. В апреле 1888 г. парламент одобрил выпуск выигрышного займа, увеличив его сумму до 720 млн франков. Однако подписка на облигации, начавшаяся в июне того же года, закончилась полным фиаско.

Чтобы заверить держателей ценных бумаг компании в успехе проекта, Фердинанд де Лессепс и его сын Шарль отправились в поездку по Франции, выступая с пламенными речами на собраниях вкладчиков. Главный инженер строительства Панамского канала Филипп Бюно-Варилья отправился в Санкт-Петербург в безуспешной попытке найти инвесторов в России.

Тем временем в Париже накалялись страсти. Новый облигационный заем компании не собрал тех средств, на которые рассчитывало ее руководство. Французам надоело верить обещаниям Лессепса и вкладывать деньги в затянувшееся предприятие, к тому же доходившие до Франции сведения о реальном положении дел в Панаме слишком противоречили официальным оптимистическим заявлениям компании. В этом, по-видимому, заключается одна из главных ошибок панамского предприятия Лессепса — информационная политика и финансовая непрозрачность. Фактически с самого старта панамский проект сопровождался неслыханной рекламой, на которую затрачивались огромные средства. Чтобы объяснить потенциальным акционерам, какие доходы сулит сооружение канала между Тихим и Атлантическим океанами, Лессепс развернул мощную пропагандистскую кампанию в прессе. Многочисленные газеты и журналы наперебой рассказывали о выгоде масштабного строительства, привлекая новых и новых инвесторов.

«Чем более мы изучаем, — писали в одном издании, — систему предстоящего выпуска облигаций, тем более убеждаемся в блистательном успехе предприятия. Без всякого преувеличения можно сказать, что кто подпишется на них, тот будет иметь немедленно прибыль в 60 франков на каждый лист». «Сегодня, — писали в другом издании, — кончается подписка, бегите быстрее в конторы, заручитесь хоть чем-нибудь. Этот великий человек имел до сих пор 400 тысяч поддерживавших его покупками, скоро число их возрастет до миллиона!..» Вот как описывал эту информационную кампанию М. В. Барро: «Это был какой-то оглушающий, гипнотизирующий поток красноречия, превращавший самую рассудительную толпу в панургово стадо. Не мудрено поэтому, что даже люди, никогда не доверявшие своих денег каким-либо банкам и хранившие их в чулках и кубышках, увлеклись красноречием Лессепса и его сподвижников и отдавали свои сбережения. «Ведь это означает только увеличение наших сбережений», — говорили одни. „Что такое Панама? — спрашивали другие. — Ведь это второй Суэц, то есть канал, приносящий доход и прославляющий имя Лессепса”…»

После столь обширной рекламы подписка на акции действительно начала быстро расти. Состоятельные фермеры, предприниматели, торговцы, ремесленники, хорошо зарабатывающие служащие, квалифицированные рабочие — все вкладывали свои доходы в акции и облигации компаний. Профессиональные же финансисты, сознавая призрачность планов Лессепса, относились к ним с осторожностью. Участие банков в крупнейшем строительстве свелось в основном к размещению ценных бумаг компании. Широкая рекламная кампания, которую развернул Фердинанд Лессепс, помогла привлечь инвестиции вкладчиков (в основном это был многочисленный класс средней и мелкой буржуазии), однако и сама она «съела» немалую долю средств. К тому же выяснилось, что трассу будущего канала пересекает американская железная дорога и компания была вынуждена купить ее по завышенной втрое цене. Таким образом, еще до начала земляных работ на Панамском перешейке было истрачено 60 млн долларов, что составляло две трети от стоимости Суэцкого канала. А между тем потенциальные вкладчики регулярно получали только обнадеживающие прогнозы, о сложностях же ничего не говорилось.

Вообще в основании Панамского проекта, который нередко именуют крупнейшей финансовой авантюрой, изначально лежало несколько ошибок, сочетание которых впоследствии и обернулось катастрофой. Кроме уже названных просчетов, безусловно, главным оказался неверный проект. Каким бы замечательным организатором ни был Фердинанд Лессепс, какой бы широтой знаний и интересов ни отличался, он не имел образования инженера и потому, как и его соратники, недооценил сложность предстоящего строительства. Сразу после беглого осмотра местности бывший дипломат заявил, что «прорытие перешейка для канала без тоннелей и шлюзов не представляет никакого затруднения», что и явилось его роковой ошибкой.

Это уже потом стало очевидным, что скальный грунт вулканических холмов Панамы — это не песок египетской пустыни, да и нет в Египте таких своенравных и бурных рек, как в Панаме, в сезон дождей выходящих из берегов! Стоило принять во внимание и такие факторы, как перепад высот по маршруту канала и частые оползни. Следовательно и проложить здесь канал по образцу Суэцкого, на уровне моря и без шлюзов — задача в то время практически невозможная.