Анри Пиренн - Нидерландская революция

С самого же начала похода Альба, будучи стеснен в денежных средствах, предоставлял своим солдатам возможность вознаграждать себя за невыплаченное жалованье грабежом и мародерством. Вследствие этого дисциплина в его армии резко пошатнулась. После взятия Гарлема старые испанские отряды избрали «электо» (electo) и отказались двигаться дальше, пока им не заплатят жалованья. Когда 12 августа восстановился порядок, вести наступление на Энкгейзен, как это намечалось по предварительному плану, было уже поздно, и пришлось ограничиться осадой Алькмара. В случае сопротивления решено было не оставить в живых ни одной души. Действительно, герцог в этом отношении вернулся к своей обычной тактике. «Так как урок Гарлема не принес никакой пользы, — заявил он, — то, быть может, жестокость произведет на другие города более сильное впечатление» [328] Gachard , Correspondance de Philippe II, t. II, p. 102. . Тем не менее Алькмар оборонялся и даже так успешно, что дон Фадрик не смог завладеть им до зимних наводнений и 8 октября должен был решиться снять осаду. А через 4 дня флот повстанцев нанес решительное поражение в Зюйдерзее флоту графа де Вуссю, причем сам граф попал в плен. В довершение всех несчастий и в Зеландии дела обстояли не лучше. Все более туго затягивалась петля вокруг королевских войск, защищавших Миддельбург. 1 августа они потеряли городскую гавань Раммекенс, а 16-го один французский военачальник завладел от имени принца Оранского Гертрейденбергом.

Покуда Альба оставался победителем, король все время одобрял поведение своего наместника, но когда на герцога, после стольких его уверений в успехах, обрушились тяжкие неудачи, доверие короля было в конце концов поколеблено. Он знал, что Медина Челн открыто осуждал действия своего сотоварища [329] Медина был снят со своего поста правителя 28 июля 1578 г.; 6 октября он покинул Нидерланды. . Нидерландские епископы обращались к нему с почтительными жалобами на произвол правителя. Но особенно пугали его колоссальные расходы, которых требовала война [330] С февраля 1567 г. по февраль 1572 г. из Испании было прислано 8 млн. флоринов. Piot , Correspondance de GranvelJe, t. IV, p. 595; Bussemaker , De afscheiding der waalsche gewesten, Bd. I, Harlem 1895, S. 30. Чтобы составить себе представление о военных расходах, см. «Régistre de Fr. Lixaldius, trésorier général de l'armée espagnole de 1567, à 1576», éd. F. Rachfahl, Bruxelles 1902. . Известия о поражениях его войск приводили его в сильнейшее раздражение и заставили его сбросить маску бесстрастна. К величайшему изумлению окружающих он швырнул в огонь письма, извещавшие о потерях, понесенных при осаде Гарлема [331] Gachard , La Bibliothèque Nationale, t. II, p. 422. . И вот, никому ничего не говоря, он решил 30 января 1573 г. послать во Фландрию правителя миланского герцогства дон Луи Рекесенса. По своему обыкновению он долго колебался, прежде чем решиться действовать. Несомненно он еще надеялся на какой-нибудь военный успех, который мог бы изменить, его планы. Только 15 октября он известил о своем решении герцога Альбу. «Я отлично вижу, — писал он, — что дела зашли в совершенный тупик и надо подумать о том, чтобы исправить их какими угодно средствами, в особенности, когда мы так стеснены в деньгах, что не можем сдвинуться с места. Но все же я никогда не соглашусь на какие-либо меры, несовместимые с нашей святой католической верой и моим королевским авторитетом, даже если бы я должен был потерять из-за этого Нидерланды» [332] Gachard , Correspondance de Philippe II, t. II, p. 415. . Рекесенс прибыл в Брюссель 1–7 ноября 1573 г. 29 ноября, в тот самый день, когда герцог Альба 7 лет назад получил приказ отправиться на север, он передал теперь свои полномочия Рекесенсу. 18 декабря он уехал в Испанию…

Миссия Альбы закончилась очень плачевно, и после его отъезда все возлагали на него ответственность за катастрофу, происшедшую во время его правления. Как выразился впоследствии намюрский епископ, «герцог Альба за 7–8 лет причинил религии больше вреда, чем Лютер и Кальвин со всеми их пособниками» [333] Gachard , Actes des États Généraux, t. I, p. 256. . Не подлежит никакому сомнению, что ненависть, как бы нарочно посеянная герцогом в людских душах, вскоре отразилась на короле и на церкви. Он непоправимо повредил делу, которое защищал; благодаря ему королевская власть в нидерландских провинциях стала казаться синонимом самой невыносимой тирании. Между тем причины его неудачи коренились глубже. Испания не могла, если она хотела сохранить за собой Нидерланды, — а она этого хотела, — предоставить им такую независимость, которая осталась бы за самой Испанией лишь тягостную обязанность защитить их от врагов. Поэтому из Нидерландов надо было сделать составную часть испанской монархии и заставить их с cвоей стороны принять участие в защите ее неприкосновенности. Их старые вольности должны были исчезнуть, а денежные средства должны были питать королевскую казну. Филипп II отлично понимал это. Главной целью миссии герцога Альбы была не расправа с мятежниками, а введение новых налогов. Но именно это-то и вызвало революцию. Покуда шли казни, нарушения привилегий и угнетение народа, до тех пор никто не пошевелился. Но народ тотчас же поднялся, как только стали подрывать самые источники его существования и как только он увидел, что отдан на произвол иностранцам. Судороги этой торгово-промышленной страны ниспровергли режим, который ей хотели навязать. Восстание было вызвано не религиозным вопросом, как это думали впоследствии, а вопросом о 10 и 5% налогах [334] Лишь начиная с 1578 г. герцог Альба стал приписывать причины восстания религиозному вопросу, и его побуждения нетрудно понять. Но Рекесенс и Медина Чели считали причиной восстания 10% налог ( Gachard , Correspondance de Philippe II, t. t. II, p. 447, 448; t. III, p. 14). Того же мнения были Гранвелла и его корреспондент Морильон. . Династическая политика габсбургского дома, объединившая 77 лет назад Нидерланды и Испанию под одним скипетром, закончилась таким образом полнейшим крахом. С этой точки зрения восстание 1572 г. непосредственно примыкает к тому давнему национально-освободительному движению, в котором со времен Максимилиана сменяли друг друга Филипп Клевский, Бюслейден, Шьевр, противники Гранвеллы из среды знати и представители дворянства, подписавшие «компромисс». Бургундское государство в последний раз поднялось против Испанского государства. Но хотя причины восстания были чисто политические, тем не менее оно заимствовало свое оружие у религии. Кальвинизм тотчас же воспользовался этой возможностью, чтобы опять появиться на сцене и взять на себя руководство движением. Национальное сопротивление в Голландии и Зеландии приняло поэтому характер религиозного сопротивления. Песня о 10% налоге, призывавшая народ к оружию, — явилась в действительности песнью во славу протестантизма.