Валерий Шамбаров - Россия и Запад. Почему мы победим?

В 1654–1655 г. Россия перешла в наступление, заняла Белоруссию. А в 1656 г. в Полоцк прибыл откуда-то Симеон. Объявил, что вернулся в православие. Учитывая солидное образование, его взяли преподавателем в школу Полоцкого братства. Хотя как раз в это время в городе сосредоточивалась русская армия для похода на Ригу, и Симеон появился незадолго до приезда царя. Приветствовал его пышными стихотворными восхвалениями, и Алексею Михайловичу понравилось, он обратил на поэта внимание.

В 1660 г. Полоцкий приехал в Москву. Царь с удовольствием слушал его стихи и назначил придворным литератором. В 1663 г. он возглавил Заиконоспасскую школу — это было привилегированное заведение, готовило квалифицированных чиновников для государственного аппарата. При этом Полоцкий продолжал радовать государя парадными стихами, взялся организовывать первый в России театр. Алексей Михайлович высоко ценил его способности, назначил воспитателем собственных старших детей — Федора и Софьи. Хотя Симеон остался тайным униатом и скрыл свою принадлежность к Базилианскому ордену. Судя по всему, и с иезуитами связи он не прекращал.

В Москве Полоцкий сумел воспитать помощника. Им стал один из учеников Заиконоспасской школы Семен Медведев — чиновник Приказа тайных дел, контрольной службы Алексея Михайловича, проверявшей исполнение его распоряжений. Полоцкий превратил его в своего единомышленника. По окончании школы Медведева пристроили к Ордину-Нащокину, он сопровождал канцлера на всех международных переговорах. Но если Ордин-Нащокин «всего лишь» безоглядно увлекся польскими влияниями, то его подручный Медведев, судя по всему, откровенно работал на католическую разведку, информировал поляков о секретах московского внешнеполитического ведомства. Столь же вероятно, что иезуиты через него подсказывали русскому канцлеру нужные идеи.

Карьера обоих деятелей оборвалась одновременно. Когда полонофильские симпатии Ордина-Нащокина слишком зашкалили за рамки государственных интересов, Алексей Михайлович охладел к нему, взялся ограничивать его полномочия. Канцлер переоценил собственное значение, надерзил самому царю — во время визита польских послов потребовал принятия своей программы, в противном случае пригрозил уйти в монастырь. Но государь… объявил, что согласен с таким решением. Ордину-Нащокину ничего не оставалось делать, как удалиться в родной Псков и постричься. Что же касается Медведева, то он, в отличие от канцлера, знал за собой какую-то очень серьезную вину. Лишившись покровителя, он перепугался и скрылся. Прятался в монастырях Путивля и Курска, где принял постриг с именем Сильвестра.

В 1676 г. царь умер. На трон взошел 16-летний Федор, тяжелобольной. Ближайшими его друзьями были двое сверстников, Иван Языков и Алексей Лихачев. Они вместе росли. Теперь двое мальчишек оказались в роли советников царя! А с ними сестра Софья. И все они оказались напрочь заражены западными веяниями. Покатились крутые реформы. Царь издал указ, рекомендовавший подданным брить бороды. Для государственных служащих официально вводилось польское платье. В «старорусской» одежде вход в Кремль был вообще запрещен. Современник писал: «На Москве стали… бороды брить, сабли и кунтуши польские носить, школы заводить». В высшем свете распространялось польское вольнодумство, сомнительные учения, западное изобразительное искусство, вечеринки с танцами, разврат.

Царевна Софья в данном отношении подвала пример, завела себе любовника Василия Голицына. Он тоже был одним из учеников Симеона Полоцкого, ярым «западником». 17 лет служил при дворе в невысоких чинах, а тут вдруг в течение одного года был пожалован в стольники, а потом в бояре. Перемены не ограничились декоративными преобразованиями. Боярскую думу переделали в подобие польского сената, значительно росли налоги. Рушилась система «земской монархии», построенной Иваном Грозным. Дворяне стали называть себя «шляхетством», а для черни переняли польское выражение «подлый люд».

Ломка традиций встревожила патриарха Иоакима, он предупреждал царя об опасности. Но Полоцкий великолепно владел западным искусством богословских споров, опровергал перед Федором доводы Иоакима. А окружение внушало государю, что патриарх попросту отстал от жизни и ничего не смыслит. В результате царь велел Иоакиму не вмешиваться в светские дела.

В 1677 г. вынырнул и прятавшийся Сильвестр Медведев. Полоцкий не забыл его, ввел в придворные круги. Он предназначил для своего помощника чрезвычайно важную задачу! Предложил назначить его наставником царевича Петра. Таким образом, подрастающего претендента на престол тоже захватывали под влияние. Но против подобного назначения выступил патриарх. Он уже начал подозревать, что обработка государственной верхушки осуществляется не случайным образом. Без патриаршего благословения кандидатуру Медведева отвергла и мать Петра Наталья.

Ну что ж, если не удалось приставить Сильвестра к царевичу, его поставили главным «справщиком», то бишь редактором для издания богослужебных книг. А главное, он понравился царевне Софье, вошел в ее ближайшее окружение и стал ее духовником. Молодой и галантный Медведев вел себя как католический прелат — редко вспоминал о христианских устоях, зато оказался знатоком оккультных дисциплин, составлял для Софьи и царя астрологические прогнозы.

Огульное реформаторство имело четкие политические последствия. Истекал срок Андрусовского перемирия с Польшей, начались переговоры о его продлении. Царю подсказали, что имеется бесценный специалист, заключавший прошлый договор, Ордин-Нащокин. Пропадает в монастыре. Как выяснилось, бывший канцлер еще не терял надежды вернуться в политику, сохранял обширный архив. Его быстренько переодели из монашеского платья, привезли в Москву. Он счел, что его мудрую линию наконец-то оценили. Выплеснул старые идеи тесного союза с Польшей. Для этого необходимо вернуть ей Киев, а судьбу Украины перерешить на конференции с участием России, Польши, Турции и Крымского ханства. Однако царь, невзирая на свои полонофильские увлечения, был патриотом. Предложение пожертвовать Украиной возмутило его. Федор решил, что престарелый канцлер повредился умом, и вернул его в монастырь.

Но и без Ордина-Нащокина в правительстве хватало тайных друзей Польши. Перемирие продлили на очень своеобразных условиях. Разгромленная Речь Посполитая не могла представлять для нашей страны никакой угрозы и в прошлых договорах уже признавала Киев владениями царя. Но ей в компенсацию за Киев отвалили огромную сумму, 200 тыс. руб., отдали Невель, Себеж и Велиж с уездами. Три города с православным населением, которое уже больше полутора веков жило в составе России! Государя убедили, что это «успех» его дипломатов.