Сергей Никитин - Как квакеры спасали Россию [litres]

Мы добивались невозможного, и мы добиваемся невозможного, и это только благодаря его энергии, смелости и упрямству. Стальной человек, с колоссальной выносливостью, которая сначала ему помогла вынести нагрузку 18-часового рабочего дня, а потом способствовала тому, что порой его рабочий день становился длиной в 24 часа.

Было принято решение вывезти его из Бузулука сначала в Москву, а оттуда отправить на отдых за рубеж.

Уоттс был еще очень плох, он должен был ехать с комфортом. Советский сотрудник квакерского офиса в Москве Р. Штейн писал в Самару Уполиноргу Мартыну Карклину в июне 1922 года:

Прошу Вас предоставить в распоряжение Уотса маленький вагон-салон, имеющийся в Самаре для Шведского Красного Креста. Прошу сообщить мне заблаговременно, возможно ли предоставить этот вагон или нет, если нет – тогда я сам озабочусь заблаговременно присылкой специального вагона для Уоттса отсюда, из Москвы… Мы очень рады, что представитель Общества Друзей поправился после тяжкой формы тифа и теперь ему необходимо укрепить свое здоровье, он же является незаменимым работником по борьбе с голодом, что и доказал своей работой.

Уоттс уехал из Советской России сначала в Финляндию (куда его сопровождал доктор Мелвилл Маккензи), оттуда – в Англию, в свой родной Манчестер, потом в США и далее – в Австралию, в Сидней. Деньги на поездку на другую сторону земного шара собрала квакерея Маргарет Торп, которая познакомилась с Уоттсом в 1921 году, когда сама была в России. В августе 1923 года А. Уоттс снова приехал в Россию, отправился в Бузулук, но этот его визит был непродолжительным. В сентябре того же года он поехал в Лондон, потом – к невесте в Австралию. 1 октября 1925 года они сыграли свадьбу. В 1931 году Артур оставил Маргарет и уехал в СССР, но в Бузулук он уже больше не вернулся.

В России некоторое время работал его брат, Фрэнк Уоттс, который трудился в Английской миссии ОДК. Летом 1922 года Фрэнк объяснял встревоженным перспективой отъезда квакеров большевистским чиновникам, что миссия не намеревается закончить свою деятельность в сентябре. Он писал, что время отъезда для них настанет только тогда, когда местное население будет в состоянии себя прокормить. Но из письма понятно, что квакеры даже в этом случае не стали бы торопиться уехать из Советской России: они хотели продолжать помогать детским домам и больницам и готовы были это делать до тех пор, пока власти сами смогут с этим справляться. Правда, он сделал оговорку, что квакерские средства состояли из частных пожертвований, и потому невозможно было точно сказать, сколько времени продлится работа квакеров в России. В письме содержалась фраза, определявшая принцип дальнейшей помощи со стороны Общества Друзей:

Мы думаем, что в будущем разумнее помочь народу самому встать на свои ноги, чем просто распределять пищу.

Фрэнк Уоттс писал, что у квакеров был план деятельности:

1. Открытие мастерских для ремонта с/х машин.

2. Приспособление моторной силы к молотилкам.

3. Пахать землю тем, кто не имеет средств на жизнь.

4. Восстановление кустарных изделий при ввозе сырых материалов.

5. Снабжать скотом фермы и разводить скотоводство.

Фрэнк Уоттс заверял бузулукского председателя, что «ОДК сделает все, что в их силах, чтобы люди, которых нам удалось спасти от голода, были в состоянии после нашего отъезда сами себя содержать».

В таком же ключе было составлено и письмо от Американской группы ОДК:

Мы надеемся оставаться здесь в будущем году и употреблять наши ресурсы по усмотрению нашей группы совместно с органами местной власти. Улучшение положения требует, чтобы помощь населению продуктами заменить одеждой, индустрией, с/х инвентарем и другой работой по улучшению быта населения и по возможности расширяя такую помощь. Поэтому будьте уверены, что с нашей стороны мы сделаем все возможное, чтобы дать реальную помощь во время самой острой человеческой нужды.

Впрочем, не стоит обольщаться задушевным тоном переписки большевиков с квакерами. Понятно, что советские чиновники в посланиях, направленных в Английскую и Американскую группы ОДК, расточали комплименты и восхваляли помощь иностранцев. Однако в советских документах для внутреннего пользования царили традиционная подозрительность и неприязнь. Вот какие требования излагались в секретном циркуляре Тоцкого РК РКП(б) № 650 от 16 июля 1922 года:

Установлены факты ненормальности по всем сельским Советам, а также со стороны Волкомитетов следующее: во время посещения миссией Общества друзей-квакеров сел, массы крестьян являются к миссии ОДК и пускаются в разговоры. Со стороны миссии ОДК задаются вопросы, каков будет урожай, сколько скота и масса других вопросов, что со стороны граждан даются надлежащие ответы, что таковые явления со стороны волостных и сельских Советов недопустимы. А потому райбюро предлагает секретно поставить на должную высоту работу всех председателей сельских Советов, чтобы таковые также со своей стороны сделали внушение всем гражданам, чтобы граждане отнюдь не вмешивались ко всем приезжающим лицам, так как таковые должны получать все сведения через сельсоветы.

Настоящий циркуляр провести в жизнь секретно, не оглашая гражданам, чтоб не стало известно миссии ОДК.

Понимая, что ситуация меняется и иностранные организации не будут обеспечивать продуктами питания вечно, опасаясь их ухода из Советской России, Мартын Карклин, губернский полномочный представитель при иностранных организациях, в августе 1922 года разослал местным коммунистам секретное послание, в котором поделился своим видением будущего. Он сдержанно оценил год неустанного труда иностранных организаций по спасению умиравших русских, как работу, давшую «довольно положительные результаты», и тут же посетовал, что обошлась она «правительству не очень дешево», а теперь еще и «ляжет некоторою тяжестью на бюджет губернии». С одной стороны, хорошо, что помогли, но не надо забывать и про другую сторону медали. И в расход ввели эти иностранцы, да и воспользовались – по мнению Карклина – ситуацией.

Карклин писал, что договоры с заграничными организациями были подписаны «под давлением непримиримых фактов голода», что лишило большевиков «самых основных административных прав». Теперь, когда дела пошли получше, пора было пересмотреть отношения, считал чекист Карклин: «Мы должны во что бы то ни стало более рельефно выявить и зафиксировать нашу линию поведения и тактику к ним».

Среди всех организаций помощи голодающим, работавших тогда в Самарской губернии, Карклин особо отмечал квакеров, к которым – в отличие от АРА – у большевиков претензий не было: