Сергей Никитин - Как квакеры спасали Россию [litres]

Родившаяся в 1884 году в Вирджинии Нэнси Джоунс Бабб впервые приехала в Россию в августе 1917 года. Она с пятью другими американками прибыла тогда из США на помощь первой миссии Друзей, работавших в уезде с беженцами. В 1918 году квакерская миссия покинула Бузулук, и Нэнси Бабб – с большинством остальных Друзей из Бузулукской миссии – отправилась на восток России. Какое-то время она работала под эгидой Американского Красного Креста в Омске, где скопилось колоссальное число беженцев, а в октябре 1919 года Бабб вернулась в США. В Советскую Россию она приехала вновь очень скоро: уже в апреле 1921 года Нэнси стала работать в Москве, помогая Артуру Уоттсу и Анне Хейнс распределять гуманитарную помощь детям в московских детских учреждениях. Когда разразился голод и квакеры отправились в Бузулук, Нэнси Бабб была одной из первых, поехавших туда.

Непростой характер мисс Бабб создавал напряженную обстановку везде, где она появлялась. Мюррей Кенуорти, первый руководитель Американской группы ОДК, в письме домой так описывал свою соотечественницу:

На меня возложена задача сотрудничать с этой женщиной, которая умудрилась настроить против себя буквально каждого сотрудника Английской группы, и поддерживать мирную обстановку в нашем собственном коллективе. Буду стараться, насколько меня хватит. Она со мной, в этой поездке. Сейчас она в моем купе. Я думаю, что она перестает молоть языком только тогда, когда спит. Она сама принимает для себя решения и не собирается из чувства уважения к другим идти на уступки.

Ее перевели в Тоцкое, село, находившееся на полпути между Бузулуком и Сорочинском. Мюррей Кенуорти так писал в Филадельфию о конфликтах, сопутствовавших появлению где бы то ни было Нэнси Бабб:

На сегодняшний день мы имеем замечательный коллектив, с одним исключением, и у нас есть сильные опасения по поводу Нэнси Бабб: дела обстоят так, что мы можем попросить ее уволиться. Достойно сожаления то, что она вступила в конфликт с каждым без исключения, как мне кажется… Она – в Тоцком, сама по себе, с ней только русские помощники. И, наверно, из‐за такой ее репутации – человека, с которым трудно сработаться, – нам, возможно, придется оставить ее в покое, несмотря на увеличение числа сотрудников. Она умеет делать все хорошо, если только имеет возможность подавлять остальных.

Под опекой Нэнси Бабб были Пронькинская, Марковская, Тоцкая, Богдановская и Баклановская волости Бузулукского уезда.

Вот как в несколько пунктов отчета, составленного в 1928 году, после отъезда из РСФСР, уместились пять лет работы Нэнси Бабб в Тоцком:

а) помощь голодающим – распорядитель продовольственной программы;

б) помощь в восстановлении района;

в) медицинская помощь – борьба с эпидемией малярии, устройство детских больниц, обеспечение продовольствием голодающих детей, сирот и др.;

г) учреждение, строительство, обустройство и обеспечение инструментами новой больницы и восстановление разрушенного летнего санатория с прилегающим подсобным хозяйством.

Американский коммунист Роберт Данн, тоже работавший с квакерами в этом регионе, так писал про один из проектов Нэнси Бабб осенью 1922 года:

Прошлой весной Нэнси Бабб объявила, что крестьяне, проживающие в Тоцкой волости, могут получить одежду в обмен на шерсть. Отклик был хороший. Полученную шерсть передавали специалистам валяльного цеха: они работали за квакерский спецпаек. Кооператив в Тоцком предоставил свои помещения и полки для временного хранения продукции. Первый результат этих усилий – более 500 пар детских валенок. Опыт подхватили. Чуть южнее, в Богдановской волости, уже скоро 1200 ребят будут обеспечены валенками благодаря схожей схеме производства этого вида обуви – под руководством мисс Бабб и в сотрудничестве с местным комитетом Помгола. И еще тысяча детишек будут бегать по снегу – в Пронькинской, Баклановской и Марковской волостях. В течение месяца около 5000 детей в общей сложности будут обеспечены зимней обувью в регионах, находящихся под надзором мисс Бабб. В запасе есть достаточное количество валенок: изношенные будут заменены на новые без задержки.

Последним аккордом работы американки в Тоцком стало здание больницы. Она писала:

Наркомат иностранных дел извещает нас о готовности Наркомздрава любыми способами раздобыть 50% средств, необходимых на отделку и оборудование нового корпуса. Это первое крупное здание, которое будет построено здесь со времен войны, и местные жители очень гордятся тем, что для строительства будут использованы изготовленные ими кирпичи.

Больницу открыли в ноябре 1927 года, здание и по сей день стоит в центре Тоцкого, на улице Карла Маркса: теперь там Дом детского творчества. В 1997 году мы вместе с американским историком, экспертом по квакерской работе в России Дэвидом Макфадденом были в Тоцком. Там мы познакомились с вышедшим на пенсию учителем, 86-летним Петром Леонтьевичем, жившим рядом с этим строением. Он хорошо помнил день открытия больницы:

Помню, что несколько дней лил проливной дождь, на дорогах повсюду – непроходимая грязь. Но в день открытия с утра выглянуло солнце и осветило новенькие кровати, плиточный пол и сверкающие водопроводные краны.

Нэнси Бабб уехала из Тоцкого в 1927 году. Медперсонал Тоцкой больницы написал ей благодарственное письмо:

Охрана здоровья грудных детей, дошкольников, беременных и кормящих женщин, родильный дом, больничная палата, аптеки, детский санаторий, дневной стационар для туберкулезных больных, лекционная работа – все это Вы смогли поставить на твердую основу. А кроме всего этого, Вам удалось построить прекрасную новую больницу – лучшую в районе.

Петр Леонтьевич вспоминал, что Нэнси Бабб еще раз приехала в Тоцкое – уже как туристка – в 1937‐м. «Ее встречали как королеву, чуть не на руках носили», – рассказывал мне старый учитель. В тот же день я сам убедился, что память о Нэнси Бабб жива: на местном маленьком рынке на мой вопрос, обращенный к женщинам, торговавшим молоком, знают ли они, что в 1920‐е тут жила американка, они хором ответили: «А как же!» – и указали на дом, в котором семьдесят лет тому назад проживала Нэнси Бабб.

Квакерский проект сельхозшколы в Умновке. Планы на дальнейшее сотрудничество. Постепенный исход квакеров из Бузулука. Медицинские проекты американской квакереи Анны Хейнс. Вызов Хейнс в ОГПУ. Московский офис – будущий квакерский центр в России?

В своей книге «Дух конструктивизма. Квакеры в революционной России» Дэвид Макфадден отмечает, что уже летом 1924 года реализация смелых планов, разработанных квакерами в 1923 году, оказалась под угрозой. Финансирование из Великобритании и США стало сокращаться: голод миновал, Советская Россия уже вовсю торговала зерном, введенная в стране новая экономическая политика (НЭП) способствовала росту благосостояния людей. В Лондоне и Филадельфии считали, что программы оказания помощи в России слишком затянулись. О продовольственной помощи речь уже не шла. Да и большевики потихоньку из просителей превращались в порой высокомерных и весьма привередливых получателей иностранной помощи. Все чаще звучали чиновничьи голоса, мол, давайте деньги, а что с ними делать, мы и сами как-нибудь разберемся. Наркомздрав изменил свою политику, финансировать уже начатую работу на паритетных основах ведомство Семашко отказывалось. Квакерам увеличили плату за аренду помещений и коммунальные услуги, а русским работникам в квакерских клиниках и амбулаториях Бузулукского уезда большевики потребовали увеличить жалование – за счет иностранцев.