Александр Гапоненко - Битва при Молодях. Неизвестные страницы русской истории

Представление молодой жены Степана Степановича состоялось на праздновании дня рождения жены Бориса Федоровича Годунова – Марии Григорьевны – дочери Малюты Скуратова.

Встречавший гостей у входа в гостиную палату своих хоромов Борис Федорович познакомил Авдотью со своей сестрой Ириной, выяснил в недолгом совместном разговоре, что их юная родственница знахарка и отошел к другим гостям.

Молодые женщины разговорились и быстро сошлись в интересах.

Ирина, воспользовавшись случаем, спросила:

– Авдотья, а ты не можешь вылечить от сыпи, которая покрыла мои руки?

Она отвела молодую знахарку в сени и приподняла сначала один, а затем второй рукав своей красной шелковой рубашки. Запястья обеих рук Ирины почернели, кожа была сухой и покрылась волдырями.

– Что ты носила на запястьях? – деловито спросила Авдотья свою новую родственницу.

– Серебряные браслеты, которые мне подарил брат, – ответила та. – Он для меня их специально у одного персидского купца купил. Очень красивые браслеты, украшены большими изумрудами и рубинами.

– Браслеты фальшивые, серебро с очень большой примесью меди, – поставила безошибочный диагноз Авдотья. – От этой меди у тебя кожа на запястьях почернела. Больше никогда эти украшения не носи. Я тебе завтра занесу настойку чистотела. Будешь смазывать ею неделю запястья, тогда чернота и волдыри пройдут. Только не принимай настойку чистотела вовнутрь – это сильный яд. Начнется жжение во рту, пойдет кровь носом и умрешь.

– Что вы тут про яд говорите, девочки? – вмешалась в их разговор проходившая мимо сестра хозяйки Екатерина Лукьяновна, бывшая замужем за Дмитрием Ивановичем Шуйским. Задавая вопрос, рыжеволосая женщина коснулась рукой плеча Ирины, и Авдотья увидела, что ногти на пальцах у нее желтые и явно выраженной выпуклой формы, чем походили на когти дикой кошки или даже рыси.

– Настойка чистотела, тетя, – ответила Ирина. – Мне Авдотья обещала дать ее завтра, чтобы протирать сыпь на руках, но предупредила, что ее нельзя принимать внутрь, так как она очень ядовитая.

– Настойка чистотела? – переспросила тетя. – Сильный яд? Как интересно. А главное, как просто. Жжение во рту и кровь носом, которую нельзя остановить, говорите?

Екатерина Григорьевна поджала свои тонкие губы, повела головой слева направо и вверх, выражая презрение к ставшим ей сразу неинтересными молодым девочкам, отвернулась и пошла прочь в приемную палату, к накрытому столу.

Придя на следующий день с настойкой чистотела к Ирине Годуновой, Авдотья встретила там Бориса Федоровича.

– Брат, – обратилась к нему Ирина. – Это те персидские браслеты, которые ты мне подарил, оказывается, вызвали у меня почернение кожи на запястьях рук. В них слишком много меди. Авдотья принесла мне снадобье от этой хворобы.

Прагматичный Борис Федорович, сам не обремененный книжными знаниями, с уважением относился к тем, кто мог дать полезные советы. Он стал выяснять, какие еще болезни может лечить Авдотья.

После этого разговора молодую невестку стали часто приглашать в дом главы Постельничего приказа Дмитрия Ивановича Годунова, в котором жили Борис и Ирина. Время от времени она лечила заболевших членов рода Годунова, поскольку врач при дворе был один, и лечить ему разрешалось только членов царской семьи.

Авдотья подружилась со своей ровесницей Ириной. Это была тихая, добрая и благочестивая девушка, оказавшаяся при дворе только потому, что ее взял туда вместе с братом дядя, принявший на себя заботу о сиротах после смерти их отца. В окружении высокопоставленных особ Ирина чувствовала себя одиноко и тянулась к близкой ей по духу приемной дочери Дмитрия Ивановича Хворостинина.

Прошло два года. Настало время выдавать Ирину замуж, но подходящих женихов поблизости не было, поскольку Ирина была обаятельной, но внешне не очень привлекательной.

Брат переживал по поводу того, что все не удается найти Ирине мужа и в шутку попросил как-то зашедшую к ним в гости Авдотью:

– Дала бы ты своей лучшей подруге какого-то зелья, чтобы она замуж могла выйти. Хотя бы за какого никчемного боярина.

Молодой ведунье стало жалко невзрачную подругу, и она ответила:

– Есть у меня приворотные зелье, но может так случиться, что у нее детей после его применения не будет. Зелье верное, ни то что никчемного боярина – самого царевича оворожить сможет.

Борис Федорович уговорил сестру попробовать приворотное зелье на младшем сыне Ивана Васильевича – царевиче Федоре, с которым она еще со времен детства часто встречалась в дворцовых палатах и даже совместно играла в «горелки» или «ручеек». Авдотья, желая помочь своей подруге выйти замуж, поделилась с нею мазью из бабушкиного горшочка.

Зелье оказалось очень эффективным. Царевич Федор до беспамятства влюбился в Ирину Годунову. Дело быстро дошло до женитьбы. Отец, царь Иван Васильевич, отговаривал сына от брака с незнатной, да к тому же и не очень видной молодой девушкой. Однако обычно мягкий и послушный, царевич непоколебимо стоял на немедленной женитьбе. Устраивать обычный в таких случаях смотр невест со всего царства он наотрез отказался.

Венчание и свадьба молодых прошли в узком семейном кругу. Всем придворным объяснили, что так надо, поскольку это всего лишь младший сын и ему никогда не бывать царем.

Борис Федорович Годунов сильно выиграл, породнившись с царем. Он получил звание боярина и постепенно вошел в большое доверие к царю.

В благодарность за оказанную сестре услугу, Борис Годунов добился открытия Аптекарской избы, которая отвечала за развитие лечебного дела в Московском царстве. Во главе этого нового управленческого учреждения царский свояк поставил своего племянника Степана Степановича, но его негласным руководителем стала, конечно, Авдотья.

Для обеспечения больных лечебными зельями, прямо в Кремле был посажен Аптекарский огород.

Заведовать выращиванием и заготовкой лекарственных трав и кореньев Авдотья пригласила из Свято-Троицкого монастыря свою тетку Арину. Тетка приехала в столицу вместе с Петром, за которого незадолго до этого вышла замуж. К работе над заготовками лечебных трав и корешков привлекли дочку Гордея Старого – Настю, с которой Авдотья не переставала дружить все это время.

Вскоре после образования Аптекарской избы тяжело заболел купец Конон Полесский. Авдотья и Арина вылечили купца, хотя давать лечебные зелья кому-либо помимо членов Боярской Думы, из Аптекарской избы было строго-настрого запрещено.

Конон после выздоровления к активному занятию торговыми делами не вернулся. В благодарность за то, что сестры Поляковы его подняли на ноги, он сделал Петра приказчиком всей своей обширной торговой империи.