Макс Хастингс - Вьетнам. История трагедии. 1945–1975

Через некоторое время Леклерк изменил свое мнение, убедившись в том, что Франция не сможет удержать Индокитай перед лицом непримиримой враждебности, сплотившей коммунистические и некоммунистические силы, но это произошло слишком поздно. Вскоре после этого он погиб в авиакатастрофе в Африке, и политика метрополии в Индокитае оказалась полностью сосредоточенной в руках Тьерри д’Аржанлье. Отличаясь поистине иезуитской гибкостью, верховный комиссар убедил Париж в том, что Вьетминь можно раздавить: «Иметь дело с Хо Ши Мином для нас невозможно… Нам следует найти других людей, с которыми мы сможем договориться». Французы решили восстановить у власти отрекшегося императора Бао Дая. Однако во Вьетнаме, как и во многих других угнетенных странах по всему миру, наступила эпоха подъема левых сил. Ни один другой потенциальный вьетнамский лидер не пользовался и малой долей той народной любви, которую сумел завоевать Хо.

В ноябре 1946 г., после срыва переговоров, французы подвергли интенсивной бомбардировке с воздуха и ударам с моря предполагаемые лагеря Вьетминя в портовом городе Хайфон и вокруг него. Погибло несколько тысяч человек; только европейский квартал избежал разрушений. 19 декабря д’Аржанлье выдвинул ультиматум, потребовав от Вьетминя вывести из города свои вооруженные формирования, однако в ответ вьетминевцы подняли вооруженное восстание в Ханое, которое продолжалось почти 60 дней. В результате ожесточенных боев французы выдавили вьетминевцев из разрушенного города и поспешили объявить о том, что восстановили контроль над Тонкином.

Но иностранные наблюдатели были настроены скептически. В декабре корреспондент лондонской The Times написал: «Как только колониальная власть начинает отвечать насилием на насилие, она заведомо обрекает себя на поражение. Даже если французская армия сумеет отвоевать бо́льшую часть Индокитая, ни один француз, будь то чиновник, фермер или торговец, не сможет жить за периметром колючей проволоки». Для Хо и Зяпа стало очевидно: им нужно готовиться к затяжной войне. В поисках новых баз, находящихся вне досягаемости для французских бомбардировщиков и военных кораблей, они приказали своим вооруженным отрядам, в общей сложности насчитывавшим около 30 000 бойцов, покинуть города и деревни и отправиться во Вьетбак, удаленный лесисто-гористый район на северо-западе страны.

Лидеры Вьетминя, ставшие обитателями пещер и лесных хижин, не питали иллюзий по поводу того, что со своим ополчением смогут добиться полной военной победы. Они избрали другую стратегию: сделать французское присутствие в Индокитае непомерно дорогостоящим. Небольшие подпольные группы вели партизанскую войну по всей стране, в то время как регулярные формирования проводили организованные боевые операции на севере, когда представлялись благоприятные условия. Вьетминевцы полагались в основном на захваченное оружие, но вскоре при помощи 3000 японских дезертиров наладили и собственное оружейное производство. Проявляя безграничную изобретательность, они перезаряжали использованные французские гильзы и изготовляли мины из захваченных артиллерийских снарядов и минометных бомб. К тому времени Вьетминь открыто или тайно поддерживали в общей сложности около 10 млн человек, которые платили ему разного рода налоги, несли трудовую повинность или воевали в его рядах. Хотя Вьетминь осуждал торговлю опиумом как проявление колониальной эксплуатации, Хо не видел ничего зазорного в том, чтобы использовать ее как источник доходов для своего революционного движения.

Семья всегда была священным институтом вьетнамского общества, но в те дни многие семьи распадались из-за идеологических разногласий. Отец 10-летнего Чан Хоя был мелким торговцем в Ханое и убежденным сторонником французского правления. «Если нам придется выбирать между колониальным господством и коммунизмом, — заявил он, — я выберу колониализм, потому что это открывает нам доступ к западной цивилизации» [35] АИ с Хоем, 14.09.2016. . Он вдрызг разругался с дядей Хоя, врачом, который объявил о своем решении присоединиться к движению Хо Ши Мина. Такие семейные расколы оставались открытыми ранами на протяжении многих последующих десятилетий. Война в Индокитае только начиналась.

В первые месяцы 1947 г. Шарль Трене напомнил всему миру о красоте французского языка, напевая своим проникновенным голосом: «…la mer, qu’on voit danser la long des golfes claires». Впрочем, при переводе с французского весь налет таинственного романтизма исчезал: «Море, что танцует вдоль прозрачных заливов». Кристиан Диор покорил воображение модниц новым стилем New Look с его пышными юбками, осиной талией и подчеркивающими грудь лифами. Люди с удовольствием стряхивали с себя аскетизм военного времени. Французская культура, стиль и красота, естественная или рукотворная, переживали новый расцвет. Обосновавшаяся в Париже британская писательница Нэнси Митфорд язвительно высмеивала своих соотечественников за их неспособность сравниться с французами в остроумии, утонченности и кулинарном искусстве.

И однако же этот умный, болезненно самолюбивый и умеющий наслаждаться жизнью народ ввязался в кровопролитную колониальную войну почти в 13 000 км от дома, которая в конечном итоге унесла жизни более 90 000 французов и несравнимо больше вьетнамцев. Большинство жителей французской метрополии относились к войнам за сохранение заморских колоний Империи — так называемым les sales guerres , или «грязным войнам», — с равнодушием, если не с откровенным цинизмом. Де Голль, который на тот момент находился в политическом изгнании, с опозданием осознал, что Франция не имеет в Индокитае жизненно важных интересов и не в состоянии его удержать. Однако колониалистское меньшинство было слишком влиятельно, чтобы позволить стране сойти с этого курса.

Джордж Оруэлл как-то сказал, что самый быстрый способ закончить войну — проиграть ее. Франции потребовалось на это почти десять лет. В разных регионах Индокитая война принимала разные формы. На севере значительные французские силы сражались с крупными регулярными формированиями Вьетминя, которые в конечном итоге стали насчитывать более 60 000 человек, не считая сменяющих друг друга крестьянских носильщиков. Вьетминь объявил сухой сезон с октября по апрель «наиболее благоприятным для боевых действий», а дождливые месяцы с мая по октябрь, когда передвижение было существенно затруднено, использовал для отдыха, военной подготовки, передислокации сил и планирования [36] Rocolle Pierre, Pourquoi Dien Bien Phu? Flammarion 1968, 95. . В городах и деревнях французы столкнулись с непрерывной чередой терактов — взрывами бомб в переполненных кафе, расстрелами чиновников. Такие инциденты стали обычным делом. Как-то на приеме у мэра Хайфона гости услышали неподалеку взрывы и стрельбу [37] Elliott, Sacred Willow, 201. . На мгновение они встревожились, но, когда им сообщили, что полицейские «всего лишь» застрелили вьетминевца, который бросил гранату в полицейский участок, они как ни в чем не бывало вернулись к разговорам и коктейлям. Однажды партизаны, вооруженные гранатами и старыми британскими пулеметами, ворвались во время праздничного ужина в дом французского чиновника на Мысе Сен-Жак недалеко от устья реки Сайгон [38] Luan, 116. . Они убили восьмерых мужчин, двух женщин, шестерых детей и четверых вьетнамских слуг.