Бэлла Шапиро - Русский всадник в парадигме власти

Учебную программу составляли упражнения конного строя (смена аллюра, разворот из походной колонны в шеренгу для атаки, сомкнутый строй «колено в колено» и т. д.), вольтижировка с оружием, искусство рубки и конное фехтование. Приемы западноевропейского конного боя были освоены довольно скоро: первые победы отмечаются уже в конце 1701 г. в ходе Ингерманландской операции [819]. В 1703 г. в сражении на р. Сестре («Драгунское дело Рене» 7 июля 1703 г.) драгуны, владея линейным боевым построением по правилам западноевропейского военного искусства, уже шли «фрунт на фрунт», атакуя на галопе в шеренгах [820].

К 1705 г. были достигнуты более чем серьезные успехи. К этому времени были положены прочные начала русской регулярной кавалерии, которые в дальнейшем только совершенствовались, о чем, например, свидетельствует разгром шведского корпуса Мардефельта драгунами Меншикова под Калишем в октябре 1706 г. К этому времени кадровый состав конницы изменился: офицеры-иноземцы были почти полностью вытеснены русскими дворянами [821].

Первыми крупными боевыми успехами стали победы при Лесной осенью 1708 г. [822]и под Полтавой летом 1709 г. [823], где были развиты основы военного искусства, впервые продемонстрированные в сражении на р. Сестре. Русской конницей были полностью освоены начала современного западноевропейского конного боя.

С началом преобразований потребность в квалифицированных кадрах возросла многократно. Для новых полков требовалось около 100 000 штаб-офицеров, более 1100 обер-офицеров и около 2300 унтер-офицеров [824]. Петровской армии «нужны были люди, и людей брали отовсюду» [825], однако светское общее образование в России тех лет не давало знаний, достаточных для военной службы.

Известно, что Петр I придавал получению образования большое значение [826]: ученики получали за учебу жалованье, аналогичное жалованью за государеву службу. Набор на учебу по своей значимости приравнивался к рекрутскому набору с четко обозначенной ответственностью за уклонение [827]. Государь лично проводил смотры детей для определения в полки и в школы [828].

Первоначально русские юноши обучались в Европе. Согласно царским указам от конца 1696 г., первая партия выехала из Москвы «для наук за море» уже в начале 1697 г. [829]; отправки повторялись регулярно [830]. Молодежь постигала не только морские науки; царем был задуман общеобразовательный проект [831]с военным уклоном, о чем среди прочего свидетельствует отчет одного из учеников: «Я ныне со всяким прилежанием учусь еще французскому языку, також фортификации, математике, гистории, на лошадях ездить и на шпагах биться», — докладывал из Парижа И. Арсеньев [832].

С 1701 г. русские юноши могли получать военное образование и в Москве; в это время она еще сохраняет позиции военного центра. Именно здесь проводились военные смотры [833], здесь формировались многие из новых драгунских полков [834]. Здесь же проходили первичное обучение новобранцы [835]. Первой московской школой, где на регулярной основе преподавались военные науки, стала Школа математических и навигацких наук. Она работала с января 1701 г. в замоскворецком Кадашёве, а с июня того же года в «Сретенской по Земляному городу» [836](впоследствии Сухаревой) башне. Курс состоял из трех ступеней: начальной русской школы, цифирной школы и высшей навигацкой школы; это были самостоятельные школы, объединенные территориально [837].

Главной целью школы называлось изучение «математических и навигацких» наук; фактически она была универсальной, откуда выпускались «во все роды службы, военной и гражданской, которые требовали некоторых научных сведений или даже одного знания русской грамоты» [838]. К обучению принимали детей «дворянских, дьяческих и подьяческих, из домов боярских и других чинов» [839]. Возрастной ценз приема в 1701–1710 гг. был ограничен 12–17 годами (на деле в школе обучались «дети» до 33 лет включительно [840]), с января 1710 г. предельный возраст поступающих был увеличен до 20 лет. Самому молодому воспитаннику на момент поступления было 11 лет [841].

Учебная программа была заимствована у Королевской математической школы при госпитале Церкви Христовой в Лондоне [842], а первыми учителями стали английские специалисты, приглашенные Петром I во время Великого посольства. «Воинское обучение с мушкетами» и «на рапирах» [843], бывшее обязательной частью программы, судя по всему, преподавали присланные из Преображенского и Семеновского гвардейских полков младшие офицеры [844].

К июню 1702 г. в школу были записаны 180 человек «всяких чинов людей», к июлю того же года был достигнут план в 200 человек [845], к январю 1703 г. обучалось 300 человек, в 1711 г. — 500 человек [846]. Время окончания как всей школы, так и ее отдельных курсов для них не было строго определено; обучение завершалось с освоением полного курса наук [847]. В условиях тяжелой и длительной Северной войны и нехватки на фронтах людей со специальным военным образованием практиковались ускоренные выпуски. Наиболее способные учились чуть более двух лет [848]. Выпускники привлекались к делу немедленно [849]и совершенствовались в воинском искусстве на поле боя. Особенно это касалось выпускающихся в кавалерию, поскольку специально кавалерийским искусством в школе не занимались: лошади и конская сбруя в ее документах упоминаются только как принадлежность учительского быта [850].

Такой подход был вынужденным, обусловленным недостаточным финансированием школы. Так, в 1702 и 1705 гг. были значительно сокращены и без того небольшие размеры кормовых денег, положенных школьникам [851]. «Особливо доношу и прошу указу о математической школе, понеже тоя ученики не толико с себя, за недачею чрез 5 месяцев кормовых денег, проели кафтаны, но истинно босыми ногами ходя, просят милостыни у окон», — докладывал адмиралтейский комиссар А. А. Беляев генерал-адмиралу Ф. М. Апраксину, надзирающему за школой. Кафтаны «по французской моде» должны были придавать ученикам Навигацкой школы особый статус, отличая их от мастеровых и простых горожан, носивших немецкое платье. Полный комплект школьного обмундирования — кафтан, камзол, штаны, рубашка, чулки, башмаки и шляпа — имел немалую по тем временам стоимость в 15 р. 25 к. [852]Школьникам полагалась и специальная зимняя одежда: теплые венгерские кафтаны, сапоги и рукавицы [853].

Щедрое содержание, по замыслу, должно было стимулировать юношество к получению образования. На практике безденежье школяров приводило к тому, что «школ математико-навигацких учеников по приказу князя И. Б. Троекурова часто задерживают в градских воротах, у которых нет платья французского, — как сообщал руководитель школы, дьяк Оружейной палаты А. А. Курбатов генерал-адмиралу Ф. А. Головину, — а кому выкупить нечем, у тех лежат на караулах кафтаны многие дни» [854]. Так или иначе, несмотря на все сложности, к 1715 г. Школа математических и навигацких наук стала крупнейшей в Европе [855]; здесь было подготовлено около 1200 выпускников, составивших военно-интеллектуальную элиту новой России.