Бэлла Шапиро - Русский всадник в парадигме власти

Проверка «в какое совершенство [учители] привели кадетов в оных экзерцициях» [1207]проводилась дважды в год посредством системы частных и публичных экзаменов и смотров. Верховая езда вошла в программу первого экзамена наряду с танцами, ферхованием и рисованием. Правила экзаменовки разрабатывались при участии президента петербургской Академии наук И.‐А. Корфа, а также А. Остермана и А. Черкасского [1208]. Обучение завершалось получением аттестатов с указанием успехов в науках.

Так, «Дмитрий Яхонтов, вступил в Корпус 1732 года февраля 17, а выпущен 1740 года апреля 14 в армию в подпоручики с нижеследующим аттестатом: геометрию и практику окончил, в верховой езде имеет изрядную позитуру, фортификацию знает с атакой, во французском языке экспликует и переводит с немецкого на французский, немецкие письма сочиняет хорошо». «Отто Эссен, вступил в Корпус 1732 года апреля 4, а выпущен 1736 года ноября 4 в армию в подпоручики с нижеследующим аттестатом: имеет в плагеометрии начало, говорит, пишет и переводит хорошо по-российски, в верховой езде других гораздо искуснее, умеет нарочито танцовать и фехтовать; а притом и доброго поведения»; «Павел Яковлев сын Протасов, вступил в корпус 1732 года маия 23, выпущен 1740 апреля 14 в армию в прапорщики с нижеследующим аттестатом: переводит с немецкого на российский язык легких авторов, по немецки пишет посредственно, рисует ландшафты красками, фехтует в контру и вольтижирует, искусен в верховой езде, обучается регулярной фортификации с профильми» [1209]. «Верховой езде обучается в позитуру изрядно, ездит рысь и скачет», — дополнительно сообщал о достоинствах кадета Протасова другой источник [1210]. Выпущенные кирасиры были обучены «фехтовать в контру», «волтожировать», «ездить шпорами и стременами», «обучать и дрезировать лошадей» [1211].

Всего за годы пребывания Миниха на посту Генерал-директора Корпуса (с 1732 по 1741 г.) европейское образование в его стенах получили более 400 молодых дворян [1212]. Рыцарство было избрано военным политиком в качестве идеи, объединяющей времена и культуры. Создание корпуса стало одной из важнейших государственных мер по формированию военной российской элиты и одновременно по усвоению страной западноевропейской культуры.

Восемнадцатый век в истории русской лошади можно с полным правом назвать эпохальным периодом. Именно в это время она переживала наиболее драматические моменты своего существования. Как уже отмечалось, петровские войны почти полностью поглотили племенные конские ресурсы России. Необходимость их возрождения осознавалась, но в первой трети столетия какие-либо серьезные реформы в этой области не проводились.

С первых лет царствования Анны Иоанновны 33 драгунских полка, сформированные еще при Петре I [1213], были усилены тяжелой кавалерией (конной гвардией в 1730 г. и кирасирами в 1733 г.) «как то при Римских цесарских войсках имеется» [1214]. Полки комплектовались рослыми и сильными людьми, которые могли бы вынести тяжесть форменных железных лат; их предполагалось посадить на крупных лошадей возрастом от 3 до 6 лет, подобранных под стать всадникам [1215], по примеру прусских кирасир, которых называли «колоссами верхом на слонах» [1216]. С учреждением тяжелой кавалерии вопросы снабжения армии строевыми лошадьми, в том числе и тяжелыми верховыми немецкого типа, и восстановления фактически упраздненного Петром I коннозаводства стали еще более острыми.

Первоочередной задачей было названо устройство полковых конных заводов, «понеже известно всем, коим образом до сего времени при нашей кавалерии употребляемые лошади по породе своей к стрельбе и порядочному строю весьма неспособны, и такожде за малостию в нужных случаях такую службу показать не могут, какой от порядочной и доброконной кавалерии ожидать надлежит; а таких рослых и добрых лошадей из чужих краев доставать великое иждивение и труд требуется и не всегда возможно… Того ради… в нашем государстве в пристойных местах учредить и завесть новые конные заводы, чтоб впредь кавалерию нашу возможно было без покупки чужестранных лошадей своими добрыми лошадьми удовольствовать и следовательно и нашу кавалерию в доброе и к военной службе потребное и полезное состояние привесть» [1217].

Решение вопроса было поручено известным лошадникам обер-шталмейстеру гвардии полковнику К.-Г. фон Левенвольде и военному инспектору Миниха сановнику А. П. Волынскому [1218]. Свою карьеру он начинал рядовым кавалерии, в силу чего хорошо понимал специфику строевой лошади. Позднее, во время дипломатических поездок, он близко познакомился с коннозаводством Польши, Турции, Персии и с кочевым коневодством татар и калмыков. Волынский и сам был крупным коннозаводчиком: после его казни (1740) в государственную казну было взято 362 его собственные лошади. Неаполитанские, турецкие, грузинские, прусские и аргамачьи жеребцы, кобылы и жеребята были переданы в дворцовые конюшенные заводы (171 голова), прочие 175 голов ростом не менее 2 аршина и 2 вершка (т. е. выше 151 см) — в драгунские заводы; оставшиеся получили другое назначение [1219].

Волынский интересовался не только практикой коннозаводства, но и его теорией: владел обширной для своего времени иппологической библиотекой [1220]и сам писал на тему иппологии. Известна «Регула о лошадях» Волынского (1725) [1221]. Однако его главным трудом считается «Регламент, или Устав конюшенный» (1733) — первый документ, определяющий как политику Российской империи в области коннозаводства в целом, так и порядок выполнения конкретных задач на всех уровнях [1222].

С конца 1731 г. Волынский возглавил Конюшенную комиссию и Конюшенную канцелярию [1223]. В его ведении были все 12 дворцовых конных заводов (где стояли 231 жеребец и 1018 кобыл), а также организация новых заводов при кавалерийских полках. Предполагалось создать 105 новых заводов на 36 000 голов; на практике в 1735 г. было решено ограничиться намного меньшим числом (840 жеребцов и 7000 кобыл). В 1739 г. были созданы еще 10 новых заводов [1224].

Главное направление работы к концу 1730‐х гг. — выбраковка особей с нежелательными качествами и подбор оставшихся по мастям и отмасткам. Надлежит осмотреть «все конские заводы, — гласил императорский указ, — и оные разобрать по доброте и по шерстям… а именно: выбрав рослых статных лошадей, и чтоб в них природных пороков не было… а шерстьми прибрать годных к заводам вороных, карих, гнедых, бурых, вороночалых, карочалых и буланых. А прочих шерстей в заводах не держать… и которые кобылы выбраны годные к заводам будут, оных разобрать по шерстям, дабы одна шерсть с другой в заводе не мешалась» [1225]. Преимущество в разведении отдавалось «немецким, датским и прочих пород чужестранным лошадям» [1226].